Михаил Шелков - Проект «Калевала»

Опять воцарилась тишина.

– Вселенная зовёт… Звёзды взошли…

– Когда я шёл к тебе, солнце и луна поменялись одиннадцать раз, я даже не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я покинул замок.

– Время – странная вещь, молодой король. Может быть, однажды и ты поймёшь это.

– Как ты почувствовал, что взошли звёзды?

– Камни сказали.

– На вершине холма?

– Да, они стоят так, обращённые к солнцу, к звёздам, к Вселенной и слушают голос мира, а после рассказывают мне обо всём, что в нём творится. Я буду спать и видеть в снах оставленный мир…

– Ты уснёшь здесь?

– Да, на нижнем уровне уже спят Ангус, Бран, Луг и другие братья клана… Надеюсь, когда я увижу долгий сон о тебе, Артур, властелин трёх сил, в нём будет мало тревоги.

Бэл уже лежал на спине, скрестив на груди руки. Его внутреннее сияние начало медленно угасать… Также перестал гореть пламенем его венок. Могучий фомор, казалось, начинал сереть и обращаться в камень. Артуру стало не по себе. Только что он разговаривал с высшим существом, но это высшее существо также быстро оставило его. Дракон и Единорог у сводов тоннеля затихли, словно на время тоже стали каменными.

– Так всё же, кто вручил тебе этот меч? – не удержался Артур.

Недвижные губы тихо произнесли:

– Вяйнямёйнен!..

Когда Скотт Брайан сказал своему другу-священнику о том, что давно перегорел по отношению к Хелен МакКинли, он слукавил. Напротив, при упоминании её имени вихрь эмоций закружился в его душе. Но виду он не подал. Не то чтобы был нечестен с Эндрю. Скорее, своим ответом пытался убедить самого себя, что Хелен ему безразлична. Но это оказалось не так…

Сердце вспыхнуло новым пламенем, лишь он услышал заветное имя. Сначала это был слабый-слабый огонечек… Эндрю, тайна, книги – представлялись гораздо более важными… Но вот когда Скотт шёл домой от священника, счастливый, хмельной, согреваемый тёплыми лучами закатного солнышка, он шептал её имя… «Хелли… Хелли…» Казалось, она идёт с ним рядом, как шла когда-то много лет назад…

У Скотта в жизни было много кратковременных неудачных романов в Глазго, в Лондоне… В Бирмингеме он страдал от унылого семейного быта, а тут…

«Хелен!»

Та самая, которая сказала ему «Нет!» в четырнадцать лет, когда он был ещё робким мальчиком. Ей, бойкой, подвижной и красивой, имеющей столько внимания от привлекательных юношей, занудный рыжий парень, проводящий всё свободное время со священником у старой церкви, был неинтересен.

Детские переживания первого влечения быстро забылись. Но через шесть лет им суждено было возродиться вновь уже с совершенно другой силой. То лето было одним из самых счастливых для Скотта… Он надеялся, что и для Хелен тоже…

Они приехали отдыхать в Камелон на время каникул в своих университетах. Скотт – из Глазго, Хелен – из Эдинбурга. И между молодыми людьми появилось самое настоящее чувство . Не чувство, возникающее между мальчиком и девочкой, а чувство между юношей и девушкой. Когда оба уже достигли такого возраста, чтобы не просто влюбляться, а испытывать влечение, страсть, думать лишь друг о друге, жить друг другом, гореть, страдать, любить …

Для них, ещё не испорченных жизнью, полных прекрасных начинаний, стремлений, это чувство было невероятно светлым, невероятно красивым…

Тогда Скотту казалось, что они созданы друг для друга. Полыхал он, полыхала Хелен…

Сейчас Скотт, которому было почти тридцать, при знакомстве с девушкой, конечно же, сразу бы думал о сексе. «А в чём тогда смысл знакомства, если не в этом?» Но тогда всё было по-другому… Тогда он был влюблён и полон только милых романтических стремлений…

Он не спешил. Он боялся, что если будет давить на Хелен, то сможет испугать её. Испортит такой красивый роман…

А лето постепенно кончалось…

И вот, прекрасной звёздной ночью, под луной, озарявшей величественные горы, у старого дуба – дуба, где проходили их встречи, где они в первый раз поцеловались, Скотт решил наконец-то взять Хелен… Он думал, что этот момент наступил…

А она ответила: «Нет!»

Нет! «Почему???» – Скотт этого не мог понять до сих пор. Ведь это было так логично, ведь красивый роман подходил к этому… Но она сказала «Нет!»

Нет! Это нет до сих пор довлело над Скоттом…

Вернувшись в Глазго, молодой человек засыпáл девушку звонками и письмами, но Хелен реагировала холодно. Скотт не находил себе места, рвал и метал, хотел переехать в Эдинбург и продолжить учёбу там, но со временем утих и постепенно перевёл жизнь в спокойное русло. Что тогда было на уме у Хелен, страдала ли она, нет, осталось ведомо только ей одной.