Женя Снежкина - Слушай. Говори

Помню нашу квартиру. Это была «сталинка», трешка. Там жили мамины родители и мы с мамой. Как таковой гостиной не было, ею считалась комната бабушки и дедушки. Помню сиренево-серые обои с вязью, высокие потолки, лепнину около люстры. В этой комнате стоял сервант, в серванте – шоколадные конфеты. Кресло, торшер. Бабушкина кровать стояла справа, дедушкина – слева. На окне цветы, алоэ.

Другие цветы стояли у нас и у мамы. Я не любила алоэ, потому что из них было тяжело пыль выковыривать. Это была моя домашняя обязанность, единственная – поливать и протирать цветы. Наша комната была бежево-желтой, обои с цветочками, что ли… На окнах тюлевые занавески с лебедями. Эти занавески мне очень нравились, я их сама выбрала. После ремонта мы с мамой ходили покупать занавески. Я выбрала тюль с лебедями. Засыпая, смотрела на этих птиц.

Напротив моего дивана была ниша, в которой помещалась кроватка сестры. У огромного окна стоял мой письменный стол, маленький столик сестры (помнишь, были такие наборы – стульчики и столики, расписанные «под хохлому»? ) и корзина с игрушками. Около дивана пианино. Если я и убиралась в нашей комнате, то только по собственной инициативе, но мне это не нравилось. У меня было много других интересных дел. Например, однажды я решила помочь бабушке отмыть плиту. Мне никто не мешал. Я долго с ней возилась, с этой плитой, изгваздалась в саже. Зато потом я даже удивилась, что плита на самом деле белая. Это было так интересно!

Мама со мной занималась. Она откуда-то притащила специальные учебники, прописи, мы делали упражнения. Помню, как мама мне объясняла, что такое время, отрезки, как построить геометрическую фигуру по точкам – это все были открытия для меня. Я не очень любила заниматься, мне больше нравилось играть, но и не сильно протестовала.

А еще мы много читали. Что читали? Носова, «Маугли», огромное количество сказок. Но книги мне начали нравиться гораздо позже. Больше всего мне нравились сказки, придуманные бабушкой. Она сама придумывала сказки.

Бедная бабушка. Помню, как однажды я посмотрела кино «Неуловимые мстители», после этого схватила такую пластмассовую сабельку и начала носиться по квартире, крушить все вокруг. Бабушка за мной. В результате бабушка стала главным врагом, и я начала нападать на нее, бить этой самой саблей, причем довольно больно, как теперь понимаю. В результате бабушка подняла с полу прыгалки и отлупила меня. Такой опухший след на коленке остался от удара прыгалками.

Вечером пришла мама. Я говорю: «Смотри, меня бабушка ударила прыгалками, видишь, какой у меня след на коленке». Мама к бабушке, а та пьет валерьянку, успокаивается от осознания того, что она ребенка чем-то стукнула. Мама тогда сказала: «Мало ударила». Но потом мы все это со смехом вспоминали.

Мама и бабушка… Мама, например, умела шить. Она «доставала» ткани и сама себе шила платья, у нее было какое-то невероятное количество платьев, нам она тоже шила платья, поэтому у нас с сестрой никогда не было китайских платьев с воланчиками и рюшечками. Мы носили ее платья.

Помню, как она подарила на день рождения бабушке четыре или пять отрезов ситцевой ткани. Я была очень разочарована – разве это подарок? А бабушка болела сахарным диабетом, и у нее был очень большой живот, а все остальное – маленькое, она, как беременная, выглядела. Найти одежду на такую фигуру было невозможно, и бабушка всегда очень страдала от этого. Я говорю: «Боже мой, мама, ты подарила бабушке ткань на день рождения. Какой ужас!» А потом мама сшила бабуле из этих тканей два платья: одно – красное с синим, другое – зеленое с синим. Это зелено-синее платье долго жило, в нем потом бабушку хоронили.

А еще мы с мамой ходили гулять в сквер, который уходил в Измайловский парк. Там, в парке, множество прудов и горок, зимой мы катались с этих горок на лыжах и санках. Зимние забавы я очень любила, очень любила ходить в парк.

Помню, как однажды осенью мы пошли туда с мамой и встретили какого-то ее знакомого, который гулял со здоровенной собакой – московской сторожевой. Я тогда была не сильно выше той собаки. Хозяин сказал собаке: «Ну, поздоровайся с Верочкой». Тогда собака начала меня облизывать. Я просто опешила: стою мокрая, вся в слюнях какого-то чудища. Для меня тогда собаки были звери не больше болонки, а тут этот, здоровый такой… Помню ощущение то ли испуга, то ли радости, потому что собака была очень дружелюбная и не хотела меня обидеть.