Ростислав Жуков - Фальсифицированная история Клуба Капитона Варсонофьевича Дерменгольма

Более серьёзной причиной временного литературного затишья явилось то, что Капитон с Магуистом вновь занялись звукозаписью, и всё вдохновение Капитона стало уходить на создание текстов песен. Творчеству ансамбля «Гастроном» мы посвятим следующую главу.

Между тем рассказы Капитона приобретали всё большую известность в студенческой среде. Хотя большинство публики, даже такой передовой, как студенты, их не понимало, а некоторые укоренились во мнении, что Капитон психически болен, неуклонно росло и количество поклонников его творчества. Таковым, одним из многих, стал однокурсник Капитона Виталий Лунгол: 12 декабря. Виталий Лунгол сильно и серьёзно заинтересовался моими рассказами. Я обещал завтра принести ему. Виталий поделился также тем, что сейчас пишет повесть «в мистическом духе», действие происходит в заброшенном доме, один герой в маске, потом он снимает её, показывая обезображенное лицо… Капитон со смехом поведал об этом удивительном сюжете членам Клуба, и он их также весьма развеселил. В это время Капитон, возобновив своё литературно-абсурдное творчество, создал рассказ «Адеквация», признанный читателями одним из лучших в его наследии. «Адеквация» – это жизнеописание К. В. Дерменгольма, представляющее из себя сплав подлинной и вымышленной биографий Капитона – на фоне Третьей мировой войны и её удручающих последствий… 6 января. В буфете подошёл Магнус. Отношения с ним у Капитона всегда были неровными. Опять примирение. Он прочитал мою «Адеквацию», потрясся и написал поэму «Хард-рок», посвящённую мне.

В начале 1986 года Капитон написал немало, в общем, неплохих вещей, в частности, «День рождения К. В. Дерменгольма» (12 февраля) и «Роковое путешествие» (13 февраля). Магуист горел, ожидая прочтения. Физиономия его при чтении – неописуема. В заключение – стон: «Херовая жизнь!..». Потом возник рассказ «Оптимизм К. В. Дерменгольма», навеянный крайне неприятными воспоминаниями о прогулке Капитона вблизи психбольницы №2 на Пряжке и напрочь обруганный впоследствии одним из преподавателей на факультете, когда Капитон представил «Оптимизм…» в качестве заданного к написанию учебного рассказа.

Дальнейшее зимне-весеннее капитоновское творчество 1986 года большие его почитатели Антон Жоголев и Вадим Назаров с более старших, нежели Капитон, курсов охарактеризовали как «звукопись». То были опусы «В автоматическом ночном пивном баре» (Капитон в то время уже занялся периодическим питьём пива), «Драйвер Лыщ», «1+2 Wear Smiling» и «Город Новобубонск» – последний опус привёл Магуиста в волнение с страх. Эти труды, как правило, не превышали одной машинописной страницы.

Написав очередной из них, «Алоэ», Капитон впоследствии назвал так же пивнушку, что находилась в подвальчике на 1 линии близ Среднего проспекта (если идти в сторону проспекта Малого). 27 марта, ночь. «Алоэ». Зебр: «Не понял. Радует расширение словарного состава». Магуист: восприятие обычное для него: ужас, обмороки. Поименовав пивняк, Капитон активно стал внедрять это название в студенческие массы, и многие даже не члены Клуба это название освоили.

«Звукопись» продолжалась: то был двухстраничный роман «Тогда наполнится», состоящий из загадок и прочей ахинеи, типа:

Почему Зебр стоит на месте, хотя у него целых четыре ноги с копытами, а кругом асфальт? Отгадка: потому что…

а также ряд опусов объёмом вполовину машинописной страницы и ещё меньше – «Архивное ожидание», вновь посвящённый Зебру, «Аудиенция прервётся», «Тегония», «Хвощ-хвощ», «Для того чтобы от», стихотворение «Но облик»:

Этот стих Капитон очень громко распевал на мотив старой патриотической песни Б. Мокроусова «Заветный камень». Закончился этот цикл 10 мая произведением «Мегония», при создании которого Капитон просто беспорядочно колотил пальцами и кулаками по клавишам машинки 10 10 Логичный и непременный итог любого авангардного творческого процесса. , разлеплял затем литеры и снова продолжал творить в том же духе, а затем ушёл бродить куда глаза глядят и несколько дней пребывал в депрессии. К литературному творчеству он вернулся лишь осенью 1986 года.