Роман Булгар - Офицеры. Книга первая. Излом

Почесывая в затылке, Витек насмешливо добавил:

– Ну да, я сначала засомневался: выходить или не выходить? Что-то смутило меня: зачем это нужно столько человек для решения, в принципе, несложной математической задачи?

Сгоняя с лица улыбку, полную иронии, Рэм хмыкнул:

– Тебе повезло. Вон наши математики с кирками в руках в поте лица вкалывают, извлекая корни…

Знакомство с военными хитростями на этом не закончилось. Оказывается, иногда круглое легче носить, а квадратное катать. Открытые бочки с красками и мастиками пришлось носить на руках, а огромный железный бак, емкость для воды, перетащили, перекатывая с боку на бок.

Подошла автоколонна, и ближе к вечеру весь личный состав и имущество благополучно переместились в пункт постоянной дислокации. Выгрузились из машин, и закрутилась карусель неразберихи – вечная спутница, когда многое приходится делать впервые.

– Четвертая рота! В линию взводных колонн становись!

Пересчитали, удостоверились, что никого по пути не потеряли.

– Первый взвод направляющий, левое плечо вперед, в направлении казармы шагом – марш!

Если два переезда равносильные, хоть и не самому стихийному бедствию, а всего лишь пожару, то быстрое вселение в незнакомое место близко к тому, что случается при разорении птичьего поселения на отдаленном острове.

Солнце близилось к закату, когда повели в первую в их жизни настоящую солдатскую баню в полуподвальном помещении в правом крыле. И там же в спешке произошло получение нового комплекта военного обмундирования.

Кому-то повезло сразу – все пришлось впору. А кто-то еще долго бегал, пытаясь поменять короткое на более длинное, узкое на широкое или наоборот.

С немым трепетом в восхищенных глазах Рэм смотрел на выданную ему форму: пару брюк с алыми лампасами, сероватую летнюю куртку, погончики с едва заметной надписью на них в два ряда: «Кз СВУ», что означало: Казанское суворовское военное училище. Вот и сбылась его мечта, он стал суворовцем. В это все еще не верилось. Но это было именно так…

В ротной бытовой комнате выстроилась очередь – все спешили поскорее выгладить выданное им обмундирование, утюжили его через носовые платки.

Не у всех получалось – по брюкам ползли по две-три, а то и больше стрелок. А один из «маменькиных» сынков и вовсе умудрился нагладить стрелки по бокам. И смех, и грех…

Более удачливые пацаны успели пройтись, ознакомиться с расположением училища. Из содержания надписи на мемориальной доске, установленной на фасаде, выяснилось, что в здании, в котором им всем придется жить и учиться целых два года, когда-то бывал и танцевал граф Л. Н. Толстой.

Оказывается, до революции тут размещался институт благородных девиц. И будущий великий русский писатель весьма охотно посещал устраиваемые барышнями балы, халатно относясь к лекциям в университете, за что и был изгнан из его стен. Если бы его преподаватели знали, кем станет впоследствии этот нерадивый студент!

15 августа – незабываемый день, который навсегда останется в памяти у всех присутствовавших. Начальник училища со звездой Героя на парадном кителе торжественно зачитал Приказ о зачислении суворовцами стоящих на плацу мальчишек. Вот теперь уже точно все. Свершилось то, о чем так долго мечталось. Вчера еще было сладкой грезою, а сегодня уже стало реальностью. Отныне для них всех 15 августа – священный праздник – День Кадета. Таким он останется для них на всю жизнь.

Как и все в жизни, праздник отошел в прошлое. Начались суровые будни. Две недели напряженных занятий по физической подготовке, огневой, строевой и уставам. Шесть часов до обеда и четыре после. Доводящие до отупения тренировки в выполнении команд «Подъем» и «Отбой».

Не успели – повторить. Неправильно выполнили – повторить. Кто из них мог раньше подумать, что правильно и быстро заправить кровать – это целая наука? И со всех сторон постоянно назидательно звучит: «Не можешь – научим, не хочешь – заставим». Улыбающийся прапорщик Клинцов, получивший кличку «Цапель», с написанным на его лице ехидством, стоял с зажженной спичкой в руке.

Наверное, в эти мгновения он вспоминал о том, как издевались над ним, трусоватым по натуре, тщедушным и маломощным, «деды» в учебке, куда он случайно, больше по недоразумению попал из-за ошибки штабного писаря. Ох, и натерпелся он в те дни горя и унижения.

Ну, а теперь пришло его время за все воздать по заслугам. Что с того, что эти пацаны никакого отношения к тем мучителям и истязателям не имели…