Владимир Гой - Записки современного человека и несколько слов о любви (сборник)

Уже в темноте, в страхе и медвежьем реве, Василий смог разглядеть его глаза – это были глаза того самого медведя, в которого он стрелял и промахнулся.

С каждым взмахом лапы его когти оказывались все ближе и ближе к лицу. Василий, напрягшись, приготовился к страшной смерти и начал молиться. Тут вдруг сверху раздалось несколько хлопков, и лапа с огромной головой безжизненно обвисли.

Оказалось, собаки в деревне подняли невообразимый лай, потом медвежий рев услышали люди, охотники схватили ружья и прибежали почти вовремя.

– С тех пор мы и стараемся бить медведя, чтобы он тебя не увидел. А собаку ту трусливую я продал. Вот такие вот, брат, дела.

Мы с Василием выпили еще по стаканчику, чтобы скоротать время, и разлетелись на самолетах в разные стороны нашей огромной страны.

Здание знаменитого в 80‑е юрмальского ресторана «Jūras pērle» напоминало мне океанский лайнер, который вот-вот устремится в море, рассекая нависшим над водой огромным форштевнем непокорные волны. И я в предвкушении поднимался на этот роскошный «корабль», где внизу в ночном баре до самого рассвета томным заграничным голосом пела Лайма, а сексапильные девчонки в такт музыке извивались на сцене своими практически обнаженным телами. Сочные пирожки с мясом пользовались успехом не меньшим, чем местное варьете, и соус, брызгавший из них после первого надкуса, попадал не только на тарелку, но и на брюки, и на рубашку. Но никто не обращал на это внимания, тут все кружилось, пело и танцевало. Бармен не успевал смешивать коктейли и просто плескал из бутылок по бокалам водку, коньяк и шампанское, и все выпивалось в одно мгновение. А толпа на улице у входа махала червонцами перед невозмутимым лицом швейцара. Но тот скалой стоял на страже, изредка посматривая в сторону вездесущего метрдотеля. Время от времени он подходил к дверям, шевелил беззвучно губами, и счастливчики, расставшись с деньгами, растворялись в людской толпе, но уже в баре. Те, кто отчаялся по-быстрому попасть в «ночник», за несколько меньшее вознаграждение отправлялись на верхнюю «палубу», в ресторан, где готовили потрясающие котлеты по-киевски, приносили запотевшую русскую водку и мясной салат. И так всю ночь этот навечно пришвартованный к дюнам пароход светил в море яркими огнями и гремел музыкой, делая вид, что вот-вот понесется по волнам.

С первыми лучами солнца его огни гасли, и уставшая от веселья публика выплескивалась с него на берег, в прибрежные дюны или медленно двигала в сторону электрички, в надежде по пути поймать такси и доехать за десяточку до Риги.

Мне торопиться было некуда и незачем, я преспокойно разлегся на влажной от утренней росы скамейке и закрыл глаза. Под шум набегающих волн я незаметно провалился в сон.

Стук волейбольного мяча заставил меня открыть глаза и посмотреть, что творится, а вокруг под ярким солнцем разлеглась загорать большая часть города, заставляя меня удивляться, кто же все-таки у нас работает.

В одиннадцать утра, в рубашке с бабочкой под горлом, с пиджаком под головой, на скамейке – довольно странное зрелище для окружающих обнаженных людей. Мутным взглядом смотрю по сторонам в надежде не увидеть знакомых. Но не тут-то было – издали кто-то приветливо машет рукой и направляется в мою сторону.

Этот неписаный закон подлости работает лучше, чем все остальные. Когда тебе не хочется с кем-то встретиться, обязательно столкнешься с ним нос к носу. Твои губы расплываются в радостной фальшивой улыбке: «О, привет, как дела?» – и несешь еще какую-нибудь ерунду, заканчивая опять враньем: «Рад был тебя видеть, до скорого!».

На это раз мне повезло, ко мне направлялся мой приятель, бывший одноклассник и однопартник, известный на весь город фотограф и бабник.

«А, попался, двоечник! Ничего так смотришься в бабочке на пляже, и морда у тебя такая не очень интеллигентная», – с довольной рожей, но несколько завистливо сказал Юрка. – «В «перлушнике» отрывался, сразу видно, даже форму официантскую не снял! А ничего, похож на заблудившегося дипломата. Пошли пивком оттянемся, выставляю».

Я смотрю на него влюбленным взглядом, и мы направляемся обратно к ресторану-кораблю, на верхней палубе которого расположился открытый буфет.

Как приятно сидеть с бокалом, смотреть вдаль и ни о чем не думать, наслаждаясь мгновением. Это вчера за столом я с кем-то спорил неизвестно о чем, что-то доказывал, умничал изо всех сил, а сегодня другое. Это то, что лучше любой тусовки, это кульминация вчерашнего вечера. Правда, есть в этом одна вечная проблема – плавный переход в новый праздник.