Владимир Азанов - Голубоглазое чудовище

– Не хочу. Горю желанием досмотреть сон до логического конца. Прикольный! Куда-то метнуться собирался. Или передумал, краснобай?

– Шесть секунд! Одна лапа здесь, другая там. Открывай глаза, не открывай, а я вернусь! Не один, с добычей!

И исчез, гигантским прыжком преодолев расстояние до зарослей, из которых так неожиданно появился.

«Покровители»

Вернулся «приятель» с задушенным зайцем в окровавленной пасти, положил трофей к ногам Родиона. Вовсю скукоживались и с треском разлетались сучья в огненном объятии костра. Костровой едва успевал машинально подкидывать ветки, будучи в прострации, на что хищник не обратил сразу внимания. Зверь пояснил, словно могли возникнуть сомнения в его благородстве:

– Это тебе, земляк! Для себя отдельно добуду. Только передохну.

– Какой я тебе «земляк»? – вяло отреагировал Родион.

– По одной земле ходим! Подумал, что «приятель» как-то вульгарно звучит, запанибратски. «Земляк» – теплее, сердечнее.

– Меня Родионом, между прочим, звать. Фамилия Веретенкин.

– Черт! Что-то я затупил. Сразу надо было спросить! – Только сейчас заметил перевязанную носовым платком левую руку. – Что с лапой, тьфу ты, с рукой?

– Обжег нечаянно, когда костер разводил.

На самом деле сунул «клешню» в огонь сознательно. Хотел лишний раз убедиться, что пребывает в объятиях Морфея. Так, на всякий случай. Убедился, Фома неверующий! Это не сон!!! Боль от ожога вернула ощущение реальности. Вспомнилась первоначальная версия. Все-таки он сошел с ума! Шизофрения чистейшей воды, при которой характерны подобные галлюцинации! Ничем другим не объяснить появление полосатого хищника с противоестественной способностью. Вот только за что Бог лишил его разума? Что Ему сделал худое? Неужели за то, что верит в Него не постоянно, а когда прижмет?

Тотчас задумался о другом. А шизофреники признают себя ненормальными? Постарался убедить себя, что псих не может знать, что он псих! «Выходит, я нормальный, несмотря на ненормальные события, происходящие со мной! Тогда другой вопрос: как вести себя с «земляком»? Продолжать разговаривать на равных или держать на расстоянии? Ладно, не буду ломать голову, пока не треснула! Я в реальном мире и точка! Пусть все идет своим чередом. Отдамся воле судьбы и будь что будет. Может, в дальнейшем что-то прояснится, и все встанет на свои места. Хорошо, что рядом нет ни одной живой души! Не хочется выглядеть в чужих глазах идиотом, болтающим по душам со зверем!»

– Помочись на обожженное место. Быстрей заживет.

– И так пройдет!

– Тебе жить! Готовь зайца на свой вкус, а я еще метнусь.

Очередной добычей оказался молодой кабанчик. Истолковав по-своему прищуренный от дыма взгляд Родиона, тигр поторопился с оправданием:

– Я его не выслеживал специально для себя! Он сам на моем пути под лапу попал! Поделюсь, если зайца будет недостаточно.

– Не смеши! У меня не три глотки! Быстро своих жертв находишь!

Родион помаленьку начал приходить в себя.

– Мы же профессиональные охотники! – похвастался зверь.

– Слышал, что у тигров всего одна охота из десяти заканчивается успешно. Про тебя такое не скажешь.

– Это у обычных тигров. Я же, сам видишь, ненормальный, как бы не от мира сего.

Веретенкину не доводилось разделывать туши. Даже не видел, как это делается. Потому долго стоял над зайцем, не зная, с чего начать. Опять же выручил «земляк».

– Отрежь сперва голову и лапы. Нож, надеюсь, не тупой?

Родион огрызнулся, задетый за живое:

– Хозяин его не скупой!

– Вот и ладно! Левую заднюю лапку отложи в сторону. Сделаем из нее амулет для тебя.

– На кой он мне?

– Глупый вопрос! Для привлечения удачи! Она тебе ой как нужна! Если не в курсе, кроличья лапка – самый счастливый талисман из всех существующих. Будешь постоянно носить при себе. Иначе не будет фарта. И везуха минует тебя стороной.

– Фарта мне всю жизнь не хватало! Никогда не жил красиво! Не в пример тем, кто родился с золотой ложкой во рту, я появился на свет с деревянной. Все, как в песне: «Жизнь моя – вечная осень».

– Потому что не было у тебя такой вот лапки.

С немалой долей иронии Веретенкин вымыл заячью конечность в памятной луже, закрепил на ветках для просушки. Без чувства уязвленного самолюбия выполнил все наставления «инструктора». Сделал надрез вдоль хребта, потянул располосованную шкуру в противоположные стороны. Та на удивление легко отделилась от тушки. Менее привлекательная и более кровавая работа началась с потрошением. Вывалив в траву ворох серых кишок, сверху хотел бросить субпродукты. Тигр остановил: