Павел Тетерин - Ракета без туалета

Справа от Алины развалился Семён – толстый, большой и всем всегда довольный сотрудник графического отдела. Складывалось такое ощущение, что весь он слеплен из какого-то очень мягкого и податливого материала, в принципе неспособного хранить жесткую форму и какие-либо углы. Нос картошкой, уши – варениками – губы, как сардельки – любая часть его облика неизменно вызывала гастрономические ассоциации. Семён, как и все, пытавшийся подкатить к Алине, совершенно не обламывался от постоянных отказов и время от времени как ни в чём не бывало продолжал засыпать её знаками внимания, подчас довольно нелепыми.

Напротив них сидела Аня, худенькая секретарша, увлечённо разглядывая свои новые ногти, а чуть поодаль от неё, вытянувшись, словно статуя, расположилась Виолина Фёдоровна – начальница нашего небольшого отдела. Она была значительно постарше, чем основные сотрудники офиса, да ещё и занимала руководящую должность – поэтому старалась вести себя сухо и держать дистанцию, хоть изредка и её, как я уже знал, порой пробивало на какое-то озорство. Видимо, ей тоже хотелось так же, как и всем, тусоваться в офисе и жить полной жизнью коллектива, но субординация не позволяла. Неподалеку от неё увязли в глубоких креслах для клиентов Артём и Егор – похожие, словно братья, художники-дизайнеры, работавшие через небольшую перегородку от меня.

– Так вот, дорогая моя Алиночка – нависнув своей гастрономической, из одних округлостей, массой над краем стула, гудел Алине на ухо Семён. – Я ж про что хотел сказать? Ведь всё это такие условности, ну согласись. Люди живут, меняются, умнеют, толстеют, худеют, потом ещё умнеют, а иногда наоборот – глупеют. Каждый день меняются. И это процесс непрерывный. А параллельно – присматриваются друг к другу, осторожничают, выбирают, так сказать, спутника – и потом решают – всё, выбрал. А процесс изменений-то не останавливается. Кого ты, спрашивается выбрал? Моё сегодняшнее состояние? Так я уже завтра совсем другой буду. Похудею, или накачаюсь вон, как Шварценеггер – откуда тебе знать, а?

Алина прыснула и поставила на стол высокий фужер с искрящейся жидкостью.

– Отличная попытка, Семён – она кокетливо склонила голову набок, обнажив в улыбке жемчужные зубы. – Ты сначала накачайся, как Шварценеггер, а там посмотрим.

– Ну я накачаюсь, ты на мне женишься, а я за медовый месяц опять отъемся – не унимался Семён. – Какой смысл? Глубже надо смотреть, дорогая моя, глубже. В самую суть человека, в его базовое, основное. Потому как если ты там что-то рассмотрел и с этим основным в диалог вступить смог – тут тебе и ключик ко всему остальному. И к привычкам, и к внешности, и к приоритетам.

– Складно ты, Семён, стелешь – вмешалась в разговор Виолина Фёдоровна. Она допивала уже третий фужер шампанского и происходящее вокруг явно становилась для неё всё интереснее и интереснее. – Так-то вроде всё очень ровно звучит… только Алиночка наша что-то никак не проникнется, да?

– Да уж… – Семён картинно махнул рукой. – Алинка вообще пропащий вариант. Красавица, каких мало, а внутренним глазом, душой, на людей смотреть не хочет. Всё как-то сверху да сверху – он на мгновение о чём-то задумался, его толстые губы поползли в улыбке. – Ладно. Это я так, просто мысли вслух.

– Семён – Алина осторожно, словно он был стеклянный, погладила его по плечу. Лицо сделалось серьёзным, но в глазах плясали озорные огоньки. – Я буду смотреть, правда. И – как только разгляжу в тебе то самое, основное – я тут же соглашусь пойти с тобой на свидание. Договорились?

Семён, довольный как слон, замахал руками, изо всех сил делая вид, что он вовсе не это имел ввиду.

– Да я же это так, к слову просто. Гипотетически, в общем.

– А что-то в этом есть! – подхватила Виолина Фёдоровна, глядя на Семёна как-то особенно, не как обычно. – Семён, а ты сам-то – смотришь вглубь? Или так, только болтаешь об этом?

– Смотрю, конечно – важно парировал Семён. – Только так и смотрю… и потому, наверное всё ещё один.

– Ну, а во мне? – перешла в откровенное наступление начальница. – Во мне, например, ты не видишь того самого, главного? – по её виду было совершенно непонятно – говорит она всерьёз или хочет просто повеселиться. Семён, явно не готовый к такому повороту, да ещё и в разговоре с боссом, смутился и покраснел, как рак.

– Виолина Фёдоровна – с чувством сказал он. – Вы – замечательнейший человек, кто же спорит. Но я – человек подчинённый, субординацию – соблюдаю, поэтому…