Дмитрий Ломов: Планшет

Рубашку купил офицерскую, погоны прапорщицкие. К ним на ПВА приклеил буквы "СА" – советская армия. Всё.

И никаких аксельбантов!

Но даже с такой минимальной «красотой» патрулю на глаза лучше было не попадаться.

Из части я уходил вместе со своим закадычным армейским дружком Серёгой Поздняком. Уходили, переодевшись в гражданскую одежду – в нашей парадке за ворота нас никто бы не выпустил.

За пять минут дошли до квартиры сердобольной женщины Ирины, которая работала вольнонаёмной служащей в офицерской столовой части №65222. Молодая одинокая Ирина воспитывала сына призывного возраста, поэтому сочувствовала солдатикам.

Я неоднократно бывал приглашён к Ирине в гости на чай и домашние пироги, где отогревался душой от суровых армейских будней. Знаю, звучит фраза пошло, но так оно и было на самом деле – после казармы, обычное чаепитие в тесной хрущёвке, казалось маленьким чудом.

А ещё, Ирина любила хард-рок и бардовские песни. Любимой певицей Ирины была Сьюзи Кватро, а любимой группой "Pink Floyd". Стены малогабаритной Ириной квартирки украшали самодельные постеры рок-групп и графические абстрактные картины, выполненные чёрной тушью.

Наши вкусы совпадали.

Ирина была первым критиком моих песен, которые сами собой стали сочиняться у меня в армии. Критиковала Ирина безжалостно, но всегда по делу. Но и в обиду мои робкие начинания не давала.

– Подумаешь, песенку сочинил, – скептически морщился рядовой Ерохин, – Если бы у меня было столько свободного времени на боевом дежурстве у телеграфного аппарата в отдельной комнате, я бы ещё и не такое сочинил.

– Ероша, зависть – плохое чувство, – улыбалась Ирина, – Ты бы нифига не сочинил даже в отдельной комнате, даже со спиртными напитками.

– А чо, выпить есть, Ир? – оживлялся Ерохин.

– Ну, ты и наглец, Ероха! Иди, картошку чисть.

В общем, свою красивую, но совсем неуставную парадную форму одежды, мы хранили у Ирины и перед отъездом переоделись у неё в квартире.

До вокзала добрались без приключений – мы с Серёгой были очень осторожны.

У касс, где продавали билеты только для военнослужащих – в 1988 году ещё были на советских железнодорожных вокзалах такие кассы – мы предъявили документы, по которым полагался бесплатный проезд в плацкарте до места назначения – это был прощальный подарок от Родины. Но плацкарт это было так не празднично… И мы шиканули – доплатили за билеты в купейные вагоны – Серёга до Тулы, я до Саратова.

Поезд друга отходил раньше, и я проводил его до вагона.

Здесь меня патруль и прихватил.

– Нарушаем парадную форму одежды, боец? – офицер скорее не спрашивал, а констатировал факт, – Пошли…

До отхода моего поезда оставалось 20 минут.

В обшарпанной комнатке железнодорожного вокзала начальник патруля, не торопясь, проверил документы на значки, которые красовались на моём кителе и озадаченно хмыкнул – все значки были честно заработанными. Потом дошла очередь и до «дипломата».

– Закрыто? – подергал замки офицер, – Открывай.

Я похолодел – в модном по тому времени чемоданчике из чёрного кожзама лежал дембельский альбом с фотографиями секретных объектов.

Это могло стать проблемой.

***

Дембельский альбом я начал делать за год до приказа о демобилизации. К процессу подошёл основательно. Покупные фотоальбомы меня не устраивали, и я написал письмо деду, в котором просил сделать мне альбом из отдельных листов, скреплённых болтами.

Дедушка учёл все пожелания и сделал так, как его просили и даже лучше.

Начал я с того, что загрунтовал отдельно каждый лист гуашью и самодельным пульверизатором нанёс на них космической красоты брызги. Не на все листы нанёс – чувство меры воспитывалось во мне с детства.

Когда листы высохли, покрыл их лаком и отложил в сторону – настал черёд обложки.

Не помню уже, сам догадался или подглядел у кого, но обложку решил сделать из зимней портянки. Как раз перед зимой нам выдали новенькие комплекты пэша (полушерстяная форма) и ни разу не надёванные байковые портянки. Они-то и пошли в дело.

Портянки на ощупь были совсем как плюшевые игрушки, но белого цвета, а по замыслу должны были стать "как небо на погонах – голубыми". Должны были стать и стали – развёл в тазике синьку и замочил в ней портянки. Результат превзошёл все ожидания – байковое небо в руках, да и только.

Двадцать восемь лет прошло, а обложка альбома не потускнела.

Целый год я вырезал из фольги уголки для альбомных листов, рисовал на кальках смешные сюжеты из армейской жизни, печатал фотографии…