Екатерина Дымова - Вендетта до востребования

«Ерунда… Да-да, ерунда, пустое, – думала Дарина. – „Никто никому ничего не должен, потому что никто никому не принадлежит“ – так, кажется, у Коэльо?..»

Странное ощущение, когда вдруг понимаешь, что и без своего мужчины, с кем жила столько лет душа в душу, можешь многое и главное, что сможешь без него, сможешь без его любви, ласк и прочего… Странно и страшно… А где же любовь? Какая женщина, если она без любви? Без любви женщины нет… Дети – в них вся её любовь. И пусть они уже почти взрослые, в них её кровь, плоть и сердце – в них и любовь…

Дарина выключила ночник. Через пару мгновений сон принял её в свои тёплые объятия.

***

Яна ворочалась во сне, переворачивалась с одного бока на другой, ложилась то на живот, то на спину, однако сознание отказывалось отходить в царство Морфея. И на то были веские причины.

В этом году она опять прошла в двадцатку лучших студентов вуза, где училась, стала снова потанинским стипендиатом, но на Летнюю школу не попала. Да Бог с ней, со школой этой. В двадцатке был парень, которого она уже год как любила. Себе в этом она признаться не могла, потому что считала, что любовь – это что-то такое слишком высокое, и что скорей всего это просто страсть. И всё же каждый раз, когда она его видела, по спине пробегали мурашки, сердце замирало, а голос застревал где-то в связках. Она так и ни разу с ним ни о чём не поговорила – даже на пустячные темы. Он был совсем рядом и в тоже время очень далеко, как будто из другого мира: необыкновенный, удивительный; заговорить с ним она не решалась.

Однокурсницы её одна за другой выходили замуж, а Яна продолжала молчать и держать в себе это необыкновенное чувство. Ей казалось, что у такого парня обязательно есть девушка, что они счастливы, и что она в этой ситуации скорей всего выглядит как наивная дурочка, которая тайно на что-то рассчитывает.

В эту ночь он снова ей снился. По её щекам текли слёзы, и она не могла успокоить себя. Она ненавидела себя за робость, за нерешительность и за глупость: вырвать из сердца нет сил, но и думать о нём дальше невозможно. Замкнутый круг. Но ведь должен же быть где-то хоть какой-нибудь выход?!..

***

На утро Дарина решилась поговорить с дочерью. Надо, надо расставить точки над «i». Довольно делать вид, что всё в порядке, потому что уже давно не всё в порядке.

Туманное прохладное утро. Но солнечные лучики пробиваются на сером небе. Значит, будет жаркий день. А ещё роса на траве.

Этот утренний туман был и в головах жителей города. И как-то не хотелось вставать из тёплой постели, вставать на холодный от сквозняков пол, кутаться в покрывало и топать в ванную комнату, чтобы умыться и почистить зубы и вступить в новый день достойно.

Однако у Дарины с пробуждением никогда не было особых проблем – закалка ещё с раннего детства. Подъём, зарядка, душ, и «Здравствуй, прекрасный и чудесный мир! А вот и я!». Жёсткое воспитание советских интеллигентов, учёных наложило отпечаток на Дарину, несмотря на её буйное желание быть иной, чем родители.

Яна после долгой внутренней борьбы с собой всё-таки встала. Сон кончился, а пустое валяние в постели нагоняло на неё неимоверную тоску и убивало в ней всякие силы жить. Пробуждению способствовал и запах омлета. Девушка направилась в ванную комнату. Сегодня здесь пахло энергичным апельсиновым гелем для душа. Яна открыла кран с холодной водой, набрала немного в руки и прыснула в лицо. Клетки кожи в первое мгновение, было, взбунтовались, но очень быстро бунт перешёл в приятное оживление и даже наслаждение.

Когда девушка вошла на кухню, мать раскладывала омлет по тарелкам. Четвёртую тарелку пришлось вернуть в стол в связи с отсутствием главы семьи.

– Доброе утро, – выговорила Дарина, пытаясь разгадать сегодняшнее настроение уже совсем взрослой дочери. – А Миша спит ещё?

– Дрыхнет, мам, как цуцик. Без задних ног. Как бы ему на нарах спать не пришлось в ближайшее время. А то он у нас парень нежный… – на зевке выговорила Яна.

– Яна, ну, зачем ты так? – Дарина строго посмотрела на дочь. – Почему ты такая…?

– Какая, мам? Ты, наверное, хотела сказать, жестокая… – девушка вздохнула. – Прости, мам… Прости, но я устала. Я от жизни такой устала. Отец дров наломает, а нам потом скрываться чёрт знает где, – с болью в голосе произнесла Яна. – Ты, думаешь, я не помню, а я всё помню. И перестрелки, и кровь, и как ты раны отцу перевязывала, как мы из дому уходили неизвестно насколько, как лишний раз вздохнуть боялись… Люди вырастают, но продолжают играть в страшные игры и всё ради того, чтобы потешить своё эго. В конце концов, это невозможно, мам… Я устала… Прости, я хочу жить нормальной жизнью, как мои ровесники, которым нечего бояться, потому что их родители не связаны с криминалом…