Артур Прокопчук - Дальневосточная рапсодия. Москва – Владивосток и обратно. Дорога длиною в 10 лет

Я рос в послевоенном Минске, воспитывался улицей и добротным американском кино, так называемыми, «трофейными фильмами» – и в кино мы, мальчишками, ходили каждый день – утром, днем или вечером. Чаще всего «прорывались» в клуб МГБ на вечерние сеансы, или, удирая с уроков, просачивались в летнюю пристройку к кинотеатру «Первый», построенному еще во времена войны немцами, собрав несколько рублей и «дав в лапу» старику-контролеру. Фильм «Ураган» тех лет настолько врезался в мою память, – я его посмотрел раз десять, – что когда я стал читать все, что можно было найти в московских библиотеках об этих необыкновенных проявлениях природы, те далекие детские киновпечатления снова ожили в моем воображении. Тропические циклоны через некоторое время стали для меня навязчивой идеей. Я стал серьезно заниматься изучением всего, что было с ними связано, даже написал письмо академику Шулейкину, добротно описавшему это явление в своей «Физике моря». Он доживал свою жизнь в Кацивели (Крым), но, помнится, тогда уже сильно болел и мне не ответил.

Я «зацепился» в институтской библиотеке за американские материалы по структуре ураганов, которые изучала специальная авиагруппа, базирующаяся на острове Гуам в Тихом океане, единственная команда исследователей, которая осмеливалась летать сквозь смертельные, облачные, вихревые образования тропических циклонов, пролетать сквозь «глаз циклона» на самолетах типа В-52, легендарном цельнометаллическом четырёхмоторном бомбардировщике «Летающая крепость». Материалы этих самолетных экспериментов дали дальнейший толчок моим размышлениям об энергетических особенностях циклонов, о механизме накачки энергии в ураган восходящими потоками воздуха, насыщенного парами, поднимающимися с разогретой до температуры выше 26 градусов по Цельсию поверхности океана. Мне показалось, что я нащупал техническую возможность прерывать эти восходящие потоки паров морской воды молекулярными пленками специальных веществ, распыляемых на морской поверхности.

Не отличаясь ложной скромностью, я через несколько месяцев интенсивной работы, в промежутках между сдачей одного отчета и перехода к новому, отправил в Госкомитет по делам изобретений и открытий, первый вариант своего предложения – «Способ подавления тропического циклона». Через некоторое время я, как впрочем и ожидалось, получил отказ в выдаче патента со стандартной формулировкой: «в соответствии с изложенным отдел сельского хозяйства не находит оснований…». Интересно, каким образом заявка попала к специалистам сельского хозяйства?

Вот после такого «афронта» я уже по-настоящему загорелся идеей борьбы с ураганами, тайфунами, «вилли-вилли» и всеми другими дьявольскими природными образованиями, регулярно возникающими в тропических зонах Мирового океана. Особенно меня покоробила в отказе Комитета по изобретениям фраза о том, что «предложение не может быть признано полезным, а следовательно, не может быть признано изобретением». Если бы еще эти «специалисты по картофелю» сформулировали свой отказ более грамотно и по-русски, я бы согласился. Нет, я так просто не выйду из игры…

Так что я еще и еще раз переделал свои материалы, внес некоторые исправления и снова отправил уже в конце года новый вариант заявки на «Способ подавления тропического циклона». Дело было сделано, можно было заняться чем-нибудь другим. Могу только добавить, что положительное решение на мою заявку я, в конце концов, получил, а «Авторское свидетельство» пришло по почте в мой «ящик», после чего меня «пытали в первом отделе» и начальство стало враждебно на меня коситься. Назревал конфликт, который подтолкнул меня к дальнейшим действиям и принятию нового решения. Сам новый «Способ подавления…» уже не вызывал у меня радости, казался ничтожным, но сыграл дальнейшую роль в моей жизни.

Как хорошо иногда погрузиться в атмосферу устоявшегося быта, традиционного времяпровождения, со спокойными, умными, не навязчивыми собеседниками своего круга, своего миропонимания.

Большущий, низкий абажур с кистями обрисовывал желтый круг на темной столешнице допотопного стола-чудовища с резными, изогнутыми, дубовыми ножками. Карточные листки легко скользят при раздаче к участникам древнего церемониала – «московская пулька», преферанс, или как его раньше называли – «вист». Вот где мне, наконец, пригодились многолетние «занятия» на факультете университета с Женей Царьковым, моим школьным другом и сотоварищем по университетским «пулькам». Игроки за этим столом у Вентцелей – высочайшего класса и только свои, меня берут в игру лишь на правах «кавказского гостя».