Андрей Глущук - Ограбить ГУМ. Жизнь дарит подарки и отбирает их по своему усмотрению…

До Валеры не сразу дошел смысл сказанного. Он попытался поймать взгляд Незванова, но тот, вдруг, стал сосредоточенно рыться карманах спортивного костюма, как будто надеялся именно из них извлечь сентябрь или, хотя бы Валерин расчет.

– У Стругацких понедельник начинается в субботу, а у меня пятница в субботу продолжается… – попытался пошутить Валера.

– Да брось расстраиваться. С твоей головой ты всегда найдешь работу. А не найдешь, так еще не поздно в футболе себя попробовать. Нам, глядишь, на твои матчи билеты покупать придется.

«Взрослый человек, а такую чушь несет», – подумал Валера, но говорить ничего не стал.

– Пойдем лучше пивка выпьем. Ребята «Баварское» принесли. Хо-о-олодненькое. Победу обмоем и удачное решение.

– Решение о моем увольнении?

– Да забудь об увольнении. Мелочи жизни. Представляешь: мы последние закупки за ГКО оформили. И такая удача: бумаги скинули как раз, когда Кириенко объявил о реструктуризации. Ну, разве не повод посидеть?

– Как-нибудь без меня.

– Как хочешь. Я же от души.

Валера поднялся и побрел в офис переодеваться.

По большому счету предвидеть сегодняшнее «отлучение» было не сложно. Еще в июне начальство завершило передел собственности мирной конференцией и «междусобойчиком». За столом родилась идея сплочения фирмы в ходе рекламной компании. Кому именно принадлежала эта гениальная мысль, для персонала осталось тайной за семью печатями. Только очередная неделя была объявлена «неделей творчества». Всем было предложено разработать на конкурсной основе оригинал-макет, слоган или сюжет рекламного аудио-ролика. Первая премия – выплата месячной зарплаты. Причём, не осенью.

Откуда Раиса, жена Валерки, узнала об этом мероприятии, неизвестно. Только пути к отступлению оказались отрезанными. Раиса стала за его спиной «заградотрядом с пулеметом» заряженным бесконечным арсеналом упреков и нравоучений. «Вешать» на уши «лапшу» о собственной бесталанности можно было начальству. Для Раисы это не служило оправданием. Безвыходность положения привела к рождению самоубийственного оригинал-макета. Два дня насилия над собой и компьютером и вот: грустный Чарли на скамеечке из клавиатуры, обнимает монитор компьютера. В ногах – известный всему миру мятый котелок. Снизу мелким шрифтом слоган: «Все сотрудники „СибКом“ летом ходят босяком!» и телефоны. Сверху крупная надпись: «Господа хорошие! Купите компьютеры, кто сколько сможет…»

Валера долго решал, где примостить восклицательный знак: перед «хорошие» или после. В конце – концов, плюнул и сделал два варианта.

Независимые эксперты из рекламного агентства первую премию присудили ему. Особую пикантность всему придавало то, что генеральный, Владимир Исаевич, всю жизнь гордился внешним сходством Чарли Чаплином.

– Да-а-а. – Протяжно и задумчиво резюмировал тогда шеф, – Вы, Валерий Григорьевич, оказывается оригинал.

Обещанную зарплату так и не дали. А вот пинком под зад – пожалуйста.

Валера не торопясь, переоделся, собрал в коробку личные вещи и, под бдительным взглядом охранника, вышел через знакомые облупленные двери служебного входа. Вышел уже безработным.

– Макет прихлопнул оригинала …. – шутка получилась невеселой, но отвечающей реальному положению вещей.

Раюша, меня отфутболили. – Валера аккуратно прикрыл дверь квартиры. Аккуратность была мерой вынужденной. Дом, где проживали супруги Смирновы, почти признали исторической ценностью. В конце прошлого века купец – миллионщик, между прочим, тоже Смирнов выстроил для себя двухэтажный особняк. Купец умер в 1917 году. Говорят быстро и не без чужой помощи. Дом умирал медленно. К своему столетнему юбилею особняк подошел расчлененным на восемь квартир. Так называемое «техническое состояние» можно было охарактеризовать как: «Держи меня, а то рухну». Капитальный ремонт не делали ни разу. Городское начальство мотивировало это тем, что дом – памятник архитектуры, а потому его надо реставрировать и отдавать под музей. Но реставрация требовала выселения жильцов. Выселяться на улицу, естественно никто не хотел, а давать новые квартиры не желала мэрия.

В принципе особняк без проблем мог к своим ста годам добавить еще двести и пережить не только купца, нынешних жильцов, но и бессмертных чиновников. Первый этаж был кирпичный. Кладка держалась не на честном слове бригадира какого-нибудь СМУ, а на яйцах. Отборных, куриных. И разорвать мертвую хватку добротного раствора можно было только прямым попаданием пары фугасных бомб. Второй этаж – сруб из бревен лиственницы с резными рамами и карнизами был свидетелем пары серьезных пожаров и многочисленных безжалостных разборок Гражданской войны.