1 ...6 7 8 10 11 12 ...44 6.
Алиса вошла в город Кафки через сторожевую башню. Перед ней завертелся лабиринт улиц. Темные фигуры гомонили среди домов. Конный экипаж прогремел по брусчатке, слева и справа теснились островерхие фасады, крыши отливали золотом. Алису обогнал трамвай, оставив за собой двойной рельсовый след. От проводов отскочила искра и улетела ввысь огненным метеором. «Пусть в этот раз все получится!» – загадала желание Алиса.
7.
Алехандро был не готов к такому карнавалу образов и идей. В погоне за фактами он вернулся в начало книги и полистал биографию Кафки. В любви Франц был несчастен и тоже не спешил действовать. Подруги Кафки так и прожили в других городах и с другими мужчинами. И все-таки, у него они были. А вот у Алехандро, несмотря на все его проекты, никого не было.
8.
Алиса огляделась: чудеса Старого города закончились, дома расступились, кругом бурлила Вацлавская площадь. Сумеречные тени вдруг стали реальными прохожими. Местные вышагивали по правилам моциона: почтенный глава семейства вел лиловый пуховик под ручку. Замотанные приезжие перетекали от прилавка к прилавку, на глазах превращаясь в ходячий глинтвейн. Растрепанные студенты подпирали ларьки с обратной стороны, не интересуясь их содержимым. На уме у всех была пивная.
9.
Алехандро тоже думал о пиве. Оно должно было спасти от грустных мыслей. В белых конверсах и клетчатой куртке – за порогом банка он мог себе это позволить – Алехандро вышел в пражскую ночь, сунув сборник про ангелов в карман. Около Вацлавской площади свернул в пассажи. «И здесь кусочек Парижа, совсем как в Буэнос-Айресе», – в этот раз Алехандро не стал противиться воспоминаниям о доме, где он никогда не был одинок. Он сел за столик кафе и заказал пиво. Алехандро отхлебнул разом полстакана и подумал: «Может, и в Праге можно познакомиться с кем-нибудь, кроме этого Кафки. Все-таки Рождество! Вот и Алиса говорила, что приедет». А книга между тем выпала из кармана.
10.
Алиса ускользнула от толпы в пассажи. Теперь вместо людей ее окружали кофеварки, тромбоны, афиши. Туфли стучали по клетчатому полу, пока одна из них не наткнулась на книгу. Алиса посмотрела вниз – и увидела на отлетающей обложке Кафку. Рядом сидел парень в клетчатой куртке.
– Excuse me, – сказала Алиса. Алехандро обернулся, услышав еще не знакомый русский акцент.
Улица сама приводит меня к сувенирному магазину на углу Староместской площади. Точно, старичок-продавец обещал, что к концу недели подвезут новую коллекцию магнитов с изображениями Франца. Холодный ветер пробирает до сердца, и я приподнимаю ворот пальто. Помню, в том году в Праге был такой же холодный апрель, как и сейчас. Все-таки нехороший месяц апрель, тревожный, и «скорые» как-то особенно часто проносятся мимо.
Хорошо помню, как тогда Матиас вдруг вернулся после нескольких лет отсутствия, и мы все планировали встретиться (в основном, конечно, инициатива исходила от меня), и пообщаться, «catch up», как говорят англичане. В итоге, кроме как на похоронах его отца сразу по возвращении и на его свадьбе с Петрой, учительницей иврита из хорошей семьи (неожиданная дань желавшему этого союза отцу?) так и не виделись.
Потом сквозь пар глинтвейна на Намести Миру мне передали (как бы я хотела этого не знать), что Матиас регулярно видится с Клэр Стейн. Я до этого была однажды на ее концерте – длинные, даже для пианистки, пальцы, всегда вскинутый подбородок, вздернутые к вискам брови, прожигающие карие глаза. Пантера, куда там мне. Теперь уже, связав все воедино, припоминаю, что на тот апрель все ее концерты, обычно имевшие большой успех, были отменены.
Неожиданно второго апреля он сам назначил мне встречу, в десять вечера, в каком-то странном, набитом туристами кафе в Мала Стране. Якуб с детьми как раз гостили у бабушки, я осталась в городе работать. Теперь смешно вспоминать, как я тогда накрасила губы ярко-вишневой помадой и надела зеленую блузку с провокационным вырезом, прям как в школе, когда тайком брала мамин карандаш для глаз, чтобы на перемене жирно подвести им глаза – вот бы он обратил внимание.
Я села в дальний угол, как сейчас помню, под какой-то безумной картиной с изображением сатиров и полуголых девушек. Вокруг потягивали кофе ничего не выражающие серые лица. Несколько минут спустя появился Матиас, в своем неизменном тренче, с неизменной улыбкой, запыхавшийся, с взъерошенными черными волосами. Он проскользнул между столиками, и атмосфера бара моментально поменялась с враждебно-туристической на теплую, как последняя неделя занятий перед летними каникулами, когда пахнет земляничным сиропом.
Читать дальше