Артур Алехин: Живший когда-то…(сборник)

Сергей хотел рассказать подробности, но я попросил его не терять хронологию произошедшего. Он согласился со мной и продолжил:

– Так вот, через некоторое время все были в сборе. Мы уселись за длинный стол, который стоял по центру. Рядом, справа и слева от нас, стояли такие же, за ними тоже шло празднование дня рождения. Как обычно, произнесли тост. Все чокнулись соком и начали есть. Угадайте, куда я смотрел во время того, как резал кусок мяса в своей тарелке? На неё. На восьмилетнюю Веронику, которая в свои годы так и не научилась есть вилкой и ножом. Хотя бы просто вилкой! Простите меня, доктор, но она не ела – она жрала! Её лицо было перепачкано каким-то соусом, руки, соответственно, тоже. Но она продолжала жрать, как будто это – норма. Все вокруг делали вид, что не замечают этого. А её родители – мой друг и его жена, как обычно, предпочитали думать, что в этом нет ничего страшного: она ведь ещё ребёнок. Но она восьмилетний ребёнок! У неё всё нормально с головой, она не олигофрен. Так почему она себя так ведёт? Я смотрел на неё, и она словно знала, что не просто действует мне на нервы, а бесит, выводит меня из себя. Я решил, что лучше всего будет перевести взгляд в другую сторону и представить, будто её нет. Так я и сделал. И мне полегчало. Помню, тогда я ещё подумал: «А будет ли мне легче, если её совсем не станет? Не в моём воображении, а по-настоящему?»

После того как все сели за стол, прошло примерно около часа. Всех детей собрали и повели в анимационную комнату. На таких праздниках это одно из приятных событий, потому что тридцать кричащих, плачущих, смеющихся детей разом уводят в другую комнату. В сравнении с их присутствием воцаряется полная тишина. На самом деле, взрослые могут позволить себе в этот момент поговорить на такие темы, которые нельзя обсуждать при детях. Хотя мало кто сдерживает себя в обыденной жизни. Я помню, как кто-то рассказывал кому-то непристойный анекдот, когда дверь в анимационную комнату только закрывалась. А потом в разговорах начали попадаться матерные слова: это ещё несмотря на то, что все были вроде как в обществе, и следовало бы постесняться хотя бы малознакомых людей, но наше общество – оно совсем не такое хорошее, как кажется. Между прочим, доктор, – Сергей замер, а затем наклонился чуть ко мне, – это они убили всех остальных. На моей совести только лишь одна мерзкая девочка. А на их – все остальные! – он снова выдержал паузу. – В общем, все сидели, болтали, ели и пили. Всё как обычно. И вот, в один момент, я помню его очень отчётливо, в зал зашёл мужчина. На вид лет сорока. На нём был хороший костюм. Я отлично запомнил его в момент появления, потому что обратил внимание на странную деталь: зайдя в зал, он сразу же закрыл за собой дверь на импровизированный замок – железяку, по форме напоминающую букву «П». Такими часто закрывают изнутри магазины, школы и прочие заведения, когда требуется зафиксировать дверь, но не на ключ. Мне сразу показалось это странным. Как-то он выбивался из массы. Но мне оставалось только наблюдать. Не мог же я сразу из-за подозрительного вида начать наводить панику. Хотя, даже если бы я сделал нечто подобное, – это бы всё равно не помогло бы. Скоро поймёте, почему.

Мужчина разделся и спокойно направился к нашему столу. Люди кучковались в разных местах. Вообще сложно было понять, кто из какой компании, потому что половина друг друга не знала. Этот тип, с которого я не сводил глаз, как только он появился в помещении, подошёл именно к нашей компании и сел в торце стола. В общем, если представите себе место, – там, где должны сидеть жених и невеста во время свадьбы. Так сказать, во главе стола. Он сел, взял пластиковый стаканчик, налил из стоящей рядом бутылки воду и выпил залпом. Затем налил снова и отпил уже половину. В тот момент я впервые пересёкся с ним взглядом. Холодный, отчаянный и обозлённый взгляд: вот как я опишу его. Других слов не требуется. Затем он взял чью-то вилку и стал аккуратно стучать ею по тарелке: