Либерт Таисса - Помоги мне исполнить мечты

– Вот вы где, – произносит за спиной доктор. Я пугаюсь от неожиданности и подскакиваю, резко оборачиваюсь к нему.

– Да, я здесь. – Кивнула. – Так что, доктор Фитч, как обследование? – Снова волнение, как у девочки, впервые влюбившейся.

– Пройдемте в мой кабинет. – Поникнув, сказал он.

У меня предчувствие. Это что-то плохое. Сложив руки на груди и немного насупившись от испуга, я следую за ним до самого кабинета. Доктор предлагает мне выпить, но я отказываюсь и по просьбе сажусь в кресло. Звенят стаканы, и он выуживает из шкафчика виски, наливает себе немного и отхлебывает разом напиток. Вероятно, для храбрости. От этого мне становится еще больше не по себе. Что может заставить врача пить в рабочее время, если ни какие-нибудь тяжелые вести?

Доктор Фитч начинает мне рассказывать про какое-то неконтролируемое деление клеток, про метастазы, клеточную атипию, но я не могу понять, к чему все это. Говорит, что такое ремиссия и что это еще не означает полное выздоровление для организма, что болезнь может вернуться через какой-то промежуток времени. Он перечисляет все возможные симптомы и очаги.

– Эмили много раз падала, – говорит Фитч. – Она сама призналась. Это могло вызвать толчок. Никогда не знаешь, что будет после таких травм, как и не знаешь, что может послужить причиной.

Подскочив, я стою в оцепенении, до меня не сразу доходят его слова, но, кажется, я начинаю понимать. Всё моё тело напряжено, руки покрылись гусиной кожей, и все волоски встали дыбом. Ещё чуть-чуть, одно слово, подтверждающее мои догадки, и я сорвусь.

– Стойте, вы имеете в виду… – Выдаю я.

– Да. – Фитч вздыхает и поправляет очки на носу. Снова наливает себе выпить. Когда бутылка стукается о стол, я подхватываю её и наливаю виски во второй стакан, стоящий рядом. Со всей дури вливаю в себя горький, невыносимый и обжигающий нутро алкоголь. Доктор, видя, что я готова это услышать, произносит: – У Эмили опухоль головного мозга. Сожалею, но ей недолго осталось.

***

Уже четыре месяца я лежу в больнице из-за своей чертовой ошибки. Значит, это знак. Я не должна умирать. Я потягиваюсь на кровати настолько, насколько это возможно в моем нынешнем положении, но все равно от движения у меня в костях начинается неприятная, тягучая, ноющая боль, а где-то внутри, в животе, что-то остро закололо, и я всхлипнула. Доктор сказал, что это побочные эффекты операций, но скоро они пройдут. Наверное, я уже никогда не стану прежней.

Чёрт бы меня побрал! Зачем я это сделала? Почему в тот момент я думала лишь о себе, о том, как легче сделаю для себя, но не для других! Мне казалось, мне, действительно, казалось, что, если я умру, это облегчит всем жизнь. Но, как видно, это не так.

Да, мама и папа… Им все равно. Родителям даже не сообщили, что со мной случилось, потому что я ещё давно указала в своём бланке телефон сестры в случае критических ситуаций. Да и не думаю, что Роуз позволила бы им повидаться со мной, ведь она считает, что это они виноваты во всем.

Но Кристи! Как я могла подумать, что сестра сбежала от нас, что она оставила меня и забыла про меня?! Это ужасно эгоистично с моей стороны! И она по первому звонку прибежала ко мне, даже увидев меня в таком ужасном состоянии и узнав, что со мной случилось. Вопреки всему она меня любит.

Я забыла и о единственной верной мне подруге, Лондон. Когда я пришла в себя, первые её слова были «Ты что, сдурела, а? Да как ты могла! А ты подумала, что будет со мной, если бы ты умерла?». И эти её слова так пристыдили меня. На самом деле я думала, что Лондон еще та штучка, что ей не знакомы чувства страха и боли. Да, она эгоистка и побольше меня, но мы дорожили друг другом с самой средней школы.

Коленка ужасно болит, словно кто-то бьёт по ней молотком. Если бы не обезболивающее, то боль была бы намного сильнее и невыносимее. Интересно, сколько коленка еще будет срастаться? И срастется ли она вообще? Рука-то уже. Про ребра вообще молчу. Первое время я совсем не могла двигаться, потому что была в плотном бинте, который сдавливал мои ребра, чтобы они правильно срослись. Повезло, что они почти все просто немного надломились, и не было никаких смещений, иначе острые края могли бы задеть какие-нибудь важные органы. Да я вообще везунчик! Пошевелив двумя здоровыми руками, чтобы убедиться, что с ними все, правда, в порядке, я услышала стук в дверь.

– Привет, Эмз, – грустно произнесла Кристи, выглянув из-за двери, и затем зашла в палату.

Она проговорила всего два слова, а сколько боли я услышала в её голосе. Под глазами у сестры залегли глубокие синяки, и немного засаленные волнистые волосы были собраны в небрежный хвост. На лице хорошо выделялись морщинки, скорее всего, из-за усталости и волнения, ведь ей всего-ничего двадцать лет.