Виктория Беломлинская - СКЛАД

В России мама и та Виктория Платова почти не пересекаются, они лежат в разных отделах. Иногда даже в разных залах.

Детективщица Виктория Платова – в каком то интерьвью сказала, что ей это псевдоним навязали в издательстве.

На высших сценарных курсах, куда маму не приняли, Наталья Рязанцева, еще одна мамина поклонница из Понимающих, долгие годы преподавала мамину прозу своим ученицам. Мама давно была уже в Америке, на складе, а мне рассказывала приехавшая туда Светлана Василенко: “ Мы росли на вещах твоей мамы».

Вполне возможно среди них была и та, что придумала навязать это псевдоним. Нормально – человека нет.

Он где-то далеко за морем. Хороший псевдоним плохо лежит – отчего не взять?

В общем, маме нужно было отступать обратно в Беломлинские…

Мамина книжка вышла в гробовой тишине. Для критиков мамы по-прежнему нет.

Тем не менее в гробовой тишине весь тираж был раскуплен и прочитан.

И этого маленького тиража конечно же не хватает. Потому что мамин голос – пронзительный, трагический и никогда не фальшивый, он нужен. Такая проза – настоящая – никогда не выходит из моды.

Недавно я собрала мамину мемуарную прозу, ее уникальные воспоминания о Бродском, Довлатове, Нагибине, Галиче. Я придумала такую книгу «Семейный альбом» – мамина мемуарная проза, и наши с отцом рисунки, портреты этих людей, сделанные с натуры. В «Амфоре» и в «Лимбусе» мне сказали, что с такой вот мемуарной идеей надо идти в издательство «Х». Я пришла, отдала все это некоей тетке и через некоторое время получила ответ:

«Мы не можем печатать эту прозу по этическим соображениям».

Круг замкнулся.

Оказывается, там, в американской деревне, моя мама написала нечто оскорбляющее «этические соображения» – очередной литературной начальницы.

Мама написала о мальчишке, которому изменила невеста, он мечется, режет вены, его успокаивают, утешают…

Мама не виновата, что мальчишка этот – Иосиф Бродский – нобелевский лауреат.

Это тоже не переделать, тот факт, что мой дед и отец Иосифа работали вместе в «Вечерке», дружили.

И мама с мальчиком Осей дружили с юности.

Многое меняется вокруг, но что-то остается неизменным. Например, вот такие Церберы-Капо, стоящие на страже.

Они по-прежнему стараются отгородить читателя от неугодных, неудобных им голосов.

Не своих. Никому она не своя – моя мама…

Я тоже никому не своя. Мне вот выпала такая удача: мой голос, как джина, выпустил из бутылки Павел Васильич Крусанов. Мне была заказана рыночно-скандальная книга о садо-мазе. Но когда я принесла показать первые 70 страниц, Павел Васильич прочитал их, он ведь не сумасшедший, он отлично понял, что к садо-мазе все это не имеет никакого отношения, но все равно сказал, чтобы я писала дальше. И книга случилась – она есть. Там, в «Амфоре» вышла целая серия вот таких – неудобных голосов – портрет поколения. Мы – везучие, на нашем пути попался Пал Васильич. До встречи с ним я вообще то называлась «художница». Или, на худой конец, «поющая поэтесса». Он – создатель этого монстра, этого голема под названием Писательница Беломлинская. Я до сих пор вздрагиваю, слыша это словосочетание применительно к себе.

Я не хочу этим быть. Я не могу этим быть в мире, из которого исключили прозу моей матери.

В какой-то момент из меня еще хотели сделать литературного критика.

В журналах я рассказываю всякие истории и притчи, болтаю о том, о сем, иногда и книгах. Был момент, когда передо мной открылась эта светлая дорога – туда, в Литературные Капо. Это еще и круче, чем в Писательницы.

Сразу в Разводящие-Надзирающие.

Вот оно – Золотое Крыльцо.

Царь, Царевич, Король, Королевич, Сапожник, Портной – кто ты, будешь такой?

Я буду – Никто. Вослед за Цветаевой хочется сказать:

«На твой безумный мир, ответ один – отказ».

Я лучше буду – Голем, Джин, Привидение.

Я полечу на метле, а другой метлой буду колотить по головам всех, кто не дает чистому и честному голосу моей мамы прорваться к читателю, всех, кто за эти годы обидел и оскорбил ее – пренебрежением.

Я принесу маме связку вражеских скальпов.

А потом мы с мамой уйдем в партизаны.

В леса Большой Паутины.

За нами Русская Литература.

Видишь, мама, Гоголь протягивает тебе свою Шинель.

Вот он – наш главный дом – Шинель.

Из Шинели, все мы – из Шинели…

Не плачь мама, бедная девушка.

Возьми шинель – пошли домой.

Построим себе сайт-шалаш в Большой Паутине.

Крыльцо у нас будет не золотое – простое.