Анна Антонова - Зима для троих

Остаток концерта я просидела как в тумане. Номера самодеятельности проскользнули мимо – не осталось ни малейшего желания насмехаться над ними. Меня волновала лишь одна мысль: где-то в одном зале со мной сидит Ромка, такой знакомый и в то же время чужой… Я и хотела, и боялась встретиться с ним.

Наконец королевский прием подошел к концу. Король с королевой церемонно распрощались с почтеннейшей публикой и удалились со сцены. В зале разом зашумели голоса, захлопали сиденья кресел. Мы с Иркой тоже поднялись и вместе со всеми двинулись к выходу, возле которого образовался затор.

Наконец нам удалось просочиться в коридор. Мы облегченно выдохнули, переглянулись и одновременно спросили:

– Куда пойдем?

Мы рассмеялись, но выбрать направление движения нам это ничуть не помогло. Народ активно рассасывался по своим бывшим классам, и нам, естественно, ничего не оставалось, как направиться в сторону кабинета информатики, к нашей любимой классной.

Татьяна Дормидонтовна нам почему-то совершенно не обрадовалась.

– Ой, девочки… молодцы, что зашли… Правда, мне скоро уходить надо… – скороговоркой выдала она.

Не понимая намеков, мы уселись за первую парту. В очередной раз меня кольнула жалость от того, что теперь мы здесь всего лишь в качестве гостей!

Мы немного побеседовали с классной, хотя она выражала явные признаки нетерпения и наконец прямо сказала:

– Извините, девочки, очень рада вас повидать, но мне пора! Надо кабинет запирать!

Мы вышли в коридор, разочарованно распрощались с Дормидонтовной и без всякой цели побрели по пустому полутемному школьному коридору. Выпускники либо разошлись праздновать в более интересные места, либо сидели по классам тихо – создавалось впечатление, что мы в школе одни.

Разыгравшаяся фантазия утихомирилась, я вернулась с небес на землю и теперь ясно понимала: пускай Ромка на-учился петь и играть на гитаре, он не стал от этого киногероем, его сделала таким я в своих мечтах. И даже если мы сейчас встретимся, никакого чуда не произойдет и ничего не изменится.

– Пойдем в старую школу? – неожиданно для самой себя предложила я.

Расставаться так скоро нам не хотелось, а идти больше было некуда.

– Зачем? – удивилась Ирка.

– Просто так, – пожала я плечами.

– Ну, пойдем, – без энтузиазма согласилась подруга.

В первый класс я пошла именно в старую школу, и проучились мы там целых четыре года, пока не построили новое здание. В него перевели средние и старшие классы, в старом остались только начальные.

Помнится, в четвертом классе мы учились во вторую смену, и дома с меня брали клятвенное обещание, что вечером я буду возвращаться по освещенной улице, а не по темным дворам. По улице путь был длиннее, но я честно шла именно им. А в начале учебного года какой-то мальчик лазил по стройке и свалился в котлован, после чего всех нас заставили подписать обещание, что никто больше носа не сунет за ограждение…

Русский в те времена у нас почему-то проходил в кабинете химии, где стояли прикольные парты с раковинами, и хотя вода из кранов не текла и никаких реактивов поблизости, естественно, не наблюдалось, этот класс казался нам ужасно таинственным и особенно почитался. В старших классах, когда мы сидели в кабинете химии на вполне законных основаниях в компании с реактивами, спиртовками и всем прочим добром, это уже не казалось мне таинственным, лишь бесило и раздражало, что надо делать лабораторную работу, а нужный результат никак не получается…

– Куда теперь? – Голос Ирки вырвал меня из детских воспоминаний, в которые я погрузилась с головой. Я даже не сразу сообразила, где мы и что здесь делаем.

– Переходим с одной лестницы на другую, и мы в старой школе, – отозвалась я. – Не помнишь разве?

– Откуда мне помнить, если я в этой вашей старой школе не училась, – слегка обиделась подруга.

Верно, Ирка пришла в наш класс позже и не застала те славные времена.

– Извини, я и забыла, – покаялась я. – Зачем мы тогда туда идем?

– Гуляем, – пожала плечами она. – Помнится, мы там в актовом зале концерт к тридцатилетию школы готовили.

Совесть моя слегка успокоилась – все-таки старая школа Ирке не совсем чужая, – и я поделилась воспоминаниями:

– Мы в четвертом классе во вторую смену учились, я сидела за последней партой с Толиком Касаткиным. Однажды над нами перегорела лампа, никто не торопился ее менять, и Касаткин в конце концов принес фонарик, при свете которого мы и писали… А в другой раз мы с ним дежурили, и он в меня тряпкой меловой запустил. Я за ним погналась, он побежал, задел ногой ведро, и вся вода на пол вылилась… Мы скорей давай пол мыть по-матросски – под нашим классом учительская была, где как раз в это время педсовет проходил, и мы все боялись, что затопим их и по шапке получим…