Владимир Рунов - Страна отношений. Записки неугомонного

Пароход неторопливо спускался вниз от Киева к Ялте, и длинными влажными вечерами пассажиры сумерничали в музыкальном салоне. Иногда уютные посиделки заканчивались небольшим концертом с участием народных артистов. Я давно заметил, что лучше всего актеры поют друг для друга. Так было и в тот раз.

Господи, как они пели в те волшебные летние ночи! Пели хорошие сердечные песни о вечных ценностях, о любви, лунной дорожке на тихой воде, о прекрасной реке, сблизившей два братских народа.

Но однажды, уверенно раздвинув публику крутым бедром, на авансцену, тяжело продавливая эстраду, вышел коротенький человек, напоминавший дубовый обрубок. Я нередко видел его в судовом баре в обществе смазливых девиц. Он всегда что-то нечленораздельно торопливо бормотал, похохатывая и потирая руки, словно в предвкушении удовольствия, сами понимаете, какого свойства.

Господин сей был весьма влиятельной фигурой в мире кино, достигшей этого в период, когда отечественный кинематограф развалился на обугленные обломки в аккурат посреди взбунтовавшейся страны, то есть в Москве. Судя по всему, у господина водились денежки, и немалые, так как он с помпой открыл и с не меньшим шумом содержал сочинский кинофестиваль, куда собирал стремительно нищавшую актерскую элиту. Вот тогда и явился к ней (элите) в образе благодетеля, правда, сильно похожего на сельского мироеда, хорошо описанного когда-то литературными классиками.

Многие на пароходе суетливо искали с ним общения, как его ищут разорившиеся дворяне, которым ещё вчера кофе подавали в постель. Искать-то искали, но втихую поговаривали, что Марик (так уважительно называли нашего героя) при Советах «держал» в Долгопрудном карусель, да крупно проворовался на махинациях с билетами, в результате надолго сел. Потом я видел какие-то подхалимские телепередачи о нем, где сей факт подавался как преследование за противление властям, герой казался чем-то вроде осовремененного «народовольца». Зато сейчас «в шоколадной глазури» ездит на шестиметровом «Роллс-Ройсе» и «звезд» для Сочи отбирает по головам, как гуртовщик лошадей в ярмарочный день.

Выйдя на эстраду, Марик напустил властную хмарь на толстое лицо, чем пресек шушуканье, и сказал высоким, бабьим голосом:

– Я хочу спеть нашу любимую с Юрием Михайловичем… – и, кивнув небритому звукорежиссеру с женской косой по пояс, завопил, игриво раскачивая коленом:

и так далее.

Пел громко, но плохо. Главное счастье подобных фигур в фантастической наглости, а отсюда уверенности в себе. Я, привыкший помалкивать в обществе значимых людей, слегка завидовал тем, кто, будучи величиной близкой к нулю, всегда стремился хозяйствовать любыми положениями. Хотел – пел, хотел – плясал, хотел – на дуде играл, хотел – поучал именитых, как снимать кино, при случае мог и до академиков добраться. Зато отлично понимал, перед кем надо в поясном поклоне ломать шапку. Юрий Михайлович был из тех, кто любил, когда ему выражали подобные знаки уважения, подчеркивая значимость мэра в любых сферах человеческой деятельности.

Чего скрывать, с кучей подданных в кепках Лужков строил в России свое государство, и называлось оно «лужковская Москва». И в этом ему способствовала тонущая в нищете Россия. Стоило зарегистрировать в столице предприятие, находящееся в провинции, как доходы прямиком текли на столичные счета. Львиная доля российских доходов стала оседать в Москве, а при таких деньгах и заяц будет считать себя медведем, но чаще – волком, хитрым, злобным, невероятно активным и безжалостным до крайних степеней, когда дело касается собственной сытости. Крестьяне знают, что волк может сожрать много, очень даже, но никогда не будет сытым. Ни-ког-да!

Звон московских денег скоро настолько перекрыл державные мелодии Кремлевских курантов, что со всех сторон на призывные звуки побежали толпы самых быстрых, самых хитрых и самых алчных. Они сразу сообразили, что основополагающая ельцинская установка: «Разрешено всё, что не запрещено!» – очень просто переделывается в любые жульнические комбинации. Вот почему, прежде чем кидать в толпу звонкие лозунги, надо хотя бы попытаться представить их последствия, тем более что в России во все времена «закон, что дышло…», а лозунги о хорошей жизни – вообще развлечения для дураков.

Ну, скажем, кто-нибудь понес хоть какое-то порицание за вселенский обман в виде «Нынешнее поколение будет жить при коммунизме!» или хотя бы, на худой конец, рванул на груди рубаху: «Вяжите меня, люди добрые, не со зла это…»? Да никто даже не почесался: ни вчерашние коммунисты, ни тем более сегодняшние, которые по-прежнему считают, что нужен строевой ранжир, на первый-второй рассчитайсь, запевай и вперед, под водительством очередного идола. Уверяют – иначе бандитский беспредел, с которым страна столкнулась сразу, как спустила советские флаги. Правильно, беспредел! Так флаги, однако, спускали тоже коммунисты, пусть «расстриженные», но с прежним жаром обещавшие хорошую жизнь.