Юрий Солоневич - Юродивый и смерть

Мне было очень нужно, и я его нашёл.

– Вы просто не понимаете, чего просите, – голос его немного дрожал.

– Понимаю, – возразил я.

Он задёргался, хотел ещё что-то сказать, но, видимо, не нашёл нужных слов. Несколько раз он снова пытался что-то произнести, но только беззвучно открывал и закрывал рот. А потом, наконец, словно приводя последний аргумент, спросил:

– Вы хотите стать таким, как я?

Я ещё раз внимательно посмотрел на него. Я не хотел бы стать таким, как он. Не думаю, чтобы кто-либо из моих знакомых хотел бы быть похожим на него. Но мне было надо по-настоящему.

– Это ваше условие?

– Нет-нет, это не моё условие. Это возможное следствие. Оно не обязательно наступит. Скорее всего… Если вы зайдете так же далеко, как и я. Мой долг – предупредить.

Потом он помолчал и добавил, имея в виду себя:

– Убогое зрелище, не правда ли?

Я не знал, что ответить. Соврать из вежливости? Он поймёт, он очень проницателен. Ещё бы – он знал то, чего не знал никто другой на всём земном шаре. Сказать правду? Может обидеться. Я не имел достаточно опыта в общении с такими людьми. С теми, кого принято считать психически ненормальными.

Нормальные люди – это те, кто адекватно воспринимает окружающий мир и действует в нём рационально. Только в одном двадцатом веке нормальные люди, действуя разумно и рационально, уничтожили других нормальных людей на порядок больше, чем все эпидемии, вместе взятые за всю историю человечества. Это нормально, это разумно. И дальше надо так же поступать. И детей вырастить тоже нормальными людьми.

Нормальному человеку трудно общаться с ненормальным. А последних в этом городке, судя по всему, хоть пруд пруди.

Но он всё понял без слов. Понял и сказал:

– Мы сможем прервать, если станет очень страшно. Мы сможем прервать в любой момент. Но помните: то, что уже произошло, невозможно совсем отменить, разрушить полностью. Всегда остаётся хоть маленький след. Как чуть заметный шрамик.

Шрамик был. Он был на моём сердце, или в душе, или в сознании, или в подсознании – не знаю, как это назвать. Даже не шрамик – кровоточащая, незаживающая рана, из-за которой я не мог спокойно жить.

– Но даже если мы дойдём до конца, вы должны помнить, что острым клинком можно не только победить врага, но и пораниться самому. Или нанести вред своим близким.

– Я буду осторожным.

– Так всегда говорят перед тем, как сотворить глупость. И, кроме того, завладев тайной, вы лишитесь покоя. Тайна будет сжигать вас изнутри. Вы будете искать возможность поделиться ею.

Я вспомнил его послание на форум. Да, видимо, тайна действительно сжигала его изнутри, прорывалась наружу. А вообще-то, покоя у меня и так давно уже не было. Мокрому дождик не страшен. Я был согласен на всё – только бы достичь своей цели.

– А чужая тайна, к которой вы получите доступ, может легко вас погубить. Люди не хотят, чтобы кто-то получил доступ к их тайнам. За такое они будут мстить. Посмотрите ещё раз на меня.

Он был невысоким, тщедушным, в круглых очках, и преждевременно увядшая восковая кожа его худого лица была вся в каких-то складках – типичный образ «задохшегося за синхрофазотронами» физика. Он был некрасив, даже уродлив. И только огромные, как блюдечки, живые, подвижные глаза выдавали в нём неисправимого лирика. Они, эти глаза, казалось, жили своей особой жизнью. Красота посреди уродства – одно ещё больше подчёркивает, усиливает другое.

Мы сидели под уже начинавшими осыпаться деревьями в тихом, я бы даже сказал, уютном дворике на облупившейся садовой скамейке, массивной – теперь таких не делают, и негромко разговаривали. Вернее, больше говорил он, а я только изредка вставлял свои реплики.

– Конечно, моя жизнь могла бы сложиться по-другому. Но кто знает свою судьбу? Кто может её изменить? – он внимательно посмотрел на меня сквозь очки. – Даже если кто-то может, откуда знать, что он изменит её к лучшему? Не сожалеть бы потом.

– Если вы не в состоянии мне помочь – я не вижу смысла продолжать наш разговор, – сказал я резко и сделал попытку встать.

Но он удержал меня, поспешно схватив за руку.

– Прошу вас, выслушайте меня, – его речь стала торопливой и сбивчивой. – Прошу вас, выслушайте меня.

Как будто я не за этим приехал! Как будто я не хотел его слушать! Да только это мне и надо было, и я сказал:

– Я не понимаю…

Но он перебил меня:

– Всё равно выслушайте, даже если не понимаете. Понимать не обязательно. Вы просто слушайте меня, как слушают песню на иностранном языке. А понимание придёт само по себе. Не обязательно ведь знать язык цыган, чтобы понять, о чем их песни. Важно их выслушать, и они сами переведутся в вашем сознании на нужный язык. В этом секрет слов. Все слова всех языков созданы не случайно. Их создали не люди. Например, то же слово «сознание», или совместное знание субъектов психики, уже применялось тогда, когда о строении психики никто практически ничего не знал.