Татьяна Андреева - Баба йога. Записки с ума сшедшей

Вот я так и жила, «45-баба ягодка опять», «херакнутая» на всю голову, не умеющая следовать за мужчиной, не принимающая, вечно воюющая…

В принципе, это мелочи, скажут, характер у нее такой скверный, потом отыщут положительные черты, на которые хоть как-то можно опереться…

Да, в принципе-то все хорошо!…дом, семья, дети, муж в вечных командировках..

Удобно, между прочим, деньги дает… проблем нет… если ты думаешь, что ты тело… и после смерти « в землю отыдеши…»

А если ты дух?

И пришел на землю учиться, преобразовывать свои недостатки в достоинства!

Вдруг вспомнила, как говорил наш школьный учитель по НВП (был такой предмет в школе – начальная военная подготовка! Так нас готовили к будущей жизни, как к войне! Алягер ком алягер!)

Так он частенько приговаривал – «голова-она не для того, чтобы есть!»…это значит он так про дух говорил нам тогда так иносказательно!

Кстати про школу…

Я никогда не любила спорт…

Физкультура была моим самым ненавистным школьным предметом… там надо было сдавать нормативы….отжиматься я абсолютно не умею и до сих пор…

– Дааа… – вздыхал физрук, глядя на мои жалкие потуги выдавить из своего тела один отжим.

– Как ты жить будешь? Силы-то в руках нет! – закрывал глаза и ставил мне оценку… по блату, ибо Иван Иваныч жил с нами в одном подъезде…

– Иди уже, не мучайся…

Он специально оставлял меня после всех, чтобы я не позорилась, физкультура – это было мое единственное слабое звено, да и кому нужна эта пятерка по физ-ре…

Если бы от этого зависело счастье в личной жизни…

Но это я сейчас такая умная! А тогда девиз моей школьной жизни был «Пятёрка – наше все!»

Иван Иваныч жил на втором этаже, у них все мужики были Иванычи… традиция такая…

А на первом этаже жила Муза Степановна!

Ей богу, не вру! И работала она продавцом в нашем хлебном магазине.

Она была очень величественная, невысокого роста, но с халой на голове…

Никогда не здоровалась, и, сидя за кассой делала вид, что мы не знакомы… да и впрямь, откуда ей, живущей на первом этаже, знать кто там на четвертом обитает…

В квартире напоив Музы жил милиционер с женой, дочкой Леной и с собакой Юлькой, голосистой белой болонкой. Когда она вылетала на улицу, весь подъезд об этом знал.

Ее звонкий лай долетал до пятого этажа, а там жил эрдельтерьер…

О! Когда он несся в туалет, было страшно попасться ему на пути! Он летел как торнадо, рычал и рвал поводок!

Его мог держать только отец, сыновья же летели за ним на этом поводке, и было ясно, что это он, эрдельтерьер, выгуливает их.

В этой семье всех звали на букву «А».

Отец Андрей, и далее по росту: Антон, Артем…

Как звали жену, я не помню …она была хромая… ей трудно было спускаться с пятого этажа, и когда это происходило, она с недовольным видом ковыляла с палочкой мимо тебя, будто ты была виновата в ее бедах…

Напротив нас жил Алмаз. Я таяла от одного только его имени!

Он был очень красив, как потомок Чингиз-хана, и мне было все равно какой он национальности, в детстве я даже слова такого не знала.

Детям на самом деле все равно, толстый ты или тонкий, русский или татарин, в комнате ты живешь или в особняке… это я по себе сужу… давать оценку их научают взрослые.

Делятся так сказать своей мудростью… да той ли?

Алмаз был очень сильный, он свою невесту занес на четвертый этаж без остановки…

– Вот это любовь! – сказала моя бабушка.

И в моей голове отложилось, что любовь – это, когда тебя носят на руках.

У нас же была большая четырехкомнатная квартира, и жили мы в ней все вместе, с бабушкой и дедушкой, пока в один прекрасный день мой папа не поссорилась со своей тещей, и тогда мои родители переехали жить к его родителям, а я осталось у бабушки.

Почему-то я всегда перед дедом испытывала некое смущение.

И не мудрено.

Мой дед поругал меня два раза в жизни.

Один раз за то, что очистив морковь, я оставила очистки в раковине (с тех пор я это не делаю) …а второй раз…

О! Это было самое постыдное действо в моем детстве!

Я подглядела в окно туалета!

Каюсь, я думала, что там сестра, и хотела ее напугать, но там был дед!

Я металась по дому в поисках укромного уголка, ибо стыд сжигал меня, и с ужасом ждала момента, когда дед выйдет из туалета.

И вот он идет, подходит ко мне, я не смотрю на него, мне невероятно стыдно!

Он помолчал, постоял рядом, потом погладил меня по голове и сказал:

– Не делай так больше…

И ушел в свою комнату.