Кристина Романютенко - На севере души расправь крылья

– Но почему именно это? – только и смогла выдавить из себя я.

– Она зациклена на этом событии. Так ей проще. Я думаю, она сама тебе расскажет эту историю. Все-таки известным писатель… – с горечью добавила Настенька.

– Погоди, Кира Север – это она?

– К сожалению, да.

– А разве при этой болезни люди способны говорить?

– Возможно, мы наблюдаем уникальный случай, – задумчиво пробормотала Настенька. – Но это вопрос не ко мне, ты же знаешь. Я убежала.

Я не могла поверить своему везению, если это уместно в сложившейся ситуации так говорить. В моей библиотеке была отдельная полочка, на которой стояли исключительно книги Киры Север. Ее книги были настолько пропитаны жизнью, что мне всегда казалось, что истории ее героинь происходили со мной. Я действительно влюблялась в мужчин из ее книг, ненавидела отрицательных персонажей, стала разбираться в истории, расширила свои представления о мире, открыла для себя мир легенд и мифов… Романы Север – это всегда отличная порция новых знаний, ощущений, эмоций, историй, приправленных юмором, ложечкой сарказма и щепоткой таинственности.

И вот мой кумир лежит сейчас за ширмой и умирает, так же как и ты.

– Ты тут? – робкий голос заставил меня вырваться из собственных мыслей.

– Да. Как ты?

– Все хорошо, жаль только птичка улетел.

– Улетела, – машинально поправила я.

– Ох, милая, в моем случае улетел… Исчез в толпе.

– Я не совсем понимаю?

– Нам лететь еще часа три, да?

– Примерно, – аккуратно ответила я.

– Тогда я расскажу тебе историю прекрасной птички, если ты не против.

– Конечно… С удовольствием послушаю, – искренне ответила я.

И великая писательница голосом сказочной феи начала свою историю о птичке, драконах, любви, прекрасном Стамбуле и боли…

Высокий болезненно худой с глазами на пол лица. Когда он улыбнулся, на впалых от худобы щеках появились смешные ямочки, которые придали его лицу ту самую детскость и легкость. С таким мужчиной можно смело идти по жизни, он всегда будет озарять твой будущий путь своим внутренним светом.

Обескураженная его улыбкой, я повисла на его шее. И мир вокруг исчез. Звуки аэропорта затихли. Дом. Рядом с ним я ощутила себя дома. В полной безопасности. Когда-то я сравнивала своих мужчин с рыцарями, у меня даже существовала определенная градация и классификация этих рыцарей. Но в ту секунду я поняла, что мне не нужен рыцарь, жаждущий всегда воевать, завоевывать, странствовать и доказывать что-то миру ради своего эго.

Меня прижимал к себе настоящий дракон. Да-да. Именно тот, который оберегал сон спящей красавицы в замке. Дракону не нужно никому ничего доказывать, его боятся и уважают в априори. А, значит, именно рядом с ним можно ощущать себя в той безопасности от окружающего мира, которая так необходима мне и моей душе. «К черту драму и рыцарские поединки, дайте мне одного дракона, и я буду счастлива», – эти пророческие слова вырвались у меня на рубеже моего двадцатилетия в момент жаркого спора с одним из недорыцарей моей жизни.

– Ты обещала меня долго целовать, – медово-сладкий шепот вырвал меня из глубин моего сознания и прошлого.

– Поцелую, – я сделала шаг назад, освобождая моего мужчины из объятий.

Он протянул мне огромный букет цветов, а мои щеки залила алая краска. И кажется, все идет по классическому сюжету: аэропорт, встреча, цветы… Я десятки раз описывала эту сцену в своих сценариях, даже проживала несколько раз. И никогда не возникало внутри того щекочущего чувства внизу живота, когда хочется смеяться, прыгать и бесконечно быть счастливой. «О, великая сила веника», – как говорила моя бабушка, которая тоже не любила цветы в букетах, как и я. Всегда предпочитала отдельные цветы без всякой упаковки.

– Ты будешь молчать? – в голосе моего мужчины появились нотки раздражительности.

– Дай мне немного прилететь, – все еще смущенно пробормотала я, прижимая к груди букет.

– Выпьем кофе?

– Да, можно.

Он взял мой чемодан и отправился вперед. Даже не задержал взгляд на мне. Если бы чемодан остался при мне, я бы развернулась и убежала бы. То чувство, когда ты не понимаешь причин происходящего. А в голове уже мысль накручивает другую, а нервозность достигает своего пика.