Андрей Новиков-Ланской - Кто против нас. Повесть-притча

А приснился ему старый сад, где каждое дерево обильно плодоносило: яблок невиданное число тяжелило каждую ветвь, а ветви все были в цвету.

Он слышал запах жасмина и розы, на лозах видел спелый виноград, в прудах плавал лотос, вкруг сада зрели хлеба.

Он услышал женский голос:

«Я знаю, где это место! Я тебе покажу его, Андрей. Ты должен взять лодку. Этот сад там, за рекой».

Они плыли к берегу, когда встало солнце – огромное, красное, оно во все стороны разрасталось.

И вдруг разорвалось, и на всё небо явилась седая голова, и он услышал слова: «Ну, вот и ты, Андрей!» – и проснулся.

Славное правление будет твориться, мудрое.

Следующие за правителем знают успех, а следуют за ним все!

Новые цели и удержание наследованного знания – вот что приведёт к преуспеянию.

«Свитки»

На следующий день Гедройц пошёл в Военный музей с надеждой проникнуть в закрытые архивы и фонды.

Залы музея были пусты, и первым же встреченным человеком оказался директор-хранитель.

Ему было явно за семьдесят, но он был ещё крепок; особенная подтянутость, ровность походки и рапортующая манера речи выдавали в нём бывшего офицера.

Звали его Владимиром Ильичем, да и внешне он чем-то напоминал гения русской революции: большой лысый череп, остатки рыжеватой растительности и взгляд цепкий, лукавый и неспокойный.

Он напряжённо всматривался в Гедройца, а тот стремился угадать, что за человек этот директор и как с ним лучше разговаривать.

Когда Андрей объяснил, что приехал писать книжку про войну, Владимир Ильич натянуто заулыбался, его выцветшие глаза стали ещё тревожнее.

«Что ж, мы вам очень рады, – сказал он после некоторой паузы. – Последнее время никто нас, понимаешь ли, вниманием не балует. Ну, конечно, по военным праздникам привозят к нам и школьников, и солдат. Тут целые толпы посетителей. Но сейчас, как видите, никого нет. Да оно и понятно – лето на дворе».

«Спасибо, Владимир Ильич. Сразу хотел вас спросить: а вы сами давно ли начальствуете здесь?» – с наигранной непринуждённостью спросил Гедройц.

«Ну, как вам сказать… Директор я всего пару лет. Но намёк ваш, Андрей, я понял. Вы ведь сомневаетесь, хорошо ли знаю музей, чтобы помочь вам. Думаете, я здесь человек случайный? – он внимательно посмотрел на Гедройца. – Так вот, сразу вам скажу: я и родился в Царицыне, и воевал в Сталинграде, и похоронят меня здесь же. Я про битву всё знаю, я её, понимаешь ли, изнутри видел. Можете не сомневаться», – отчеканил директор.

«Мне просто хотелось узнать, чем вы раньше занимались в жизни. Я как раз подумал, что в прошлом вы – боевой офицер», – извиняющимся тоном отвечал Гедройц, радуясь в душе тому, что такая удача, что непонятный на первый взгляд директор оказался всерьёз заинтересованным человеком.

А тот сразу перешёл к делу:

«Должно быть Вас, Андрей, солдатские письма интересуют. Для вашей книги это, я так понимаю, очень даже полезное подспорье. Письма, дневники – русские, немецкие. Такие трагедии жизненные, понимаешь ли… У нас тут коллекция немалая. Можем копии для вас сделать. Или вот со старцем Иосифом побеседуйте, он воевал здесь, а теперь монашествует, у самой Волги. С радостью для вас встречу организуем», – Гедройц подумал, почему это директор постоянно говорит о себе во множественном числе?

«Честно говоря, мне нужно будет поговорить с вами о некоторых загадочных вещах, связанных с битвой. Я вник в кое-какие детали, и у меня появились удивительные предположения и догадки», – Гедройц сказал это тихим голосом, хотя рядом никого не было.

Старик выглядел не слишком заинтригованным, однако Гедройц отчетливо увидел, что какое-то усталое волнение появилось в нём.

Спрашивается, почему? – Гедройц не начальство ему, не ревизия, повода для волнения не было.

Они прошли в кабинет директора музея, где Гедройц стал делиться с ним собранной таинственной информацией.

Однако по мере того, как сыпалось все больше фактов и гипотез, директор все более мрачнел и все более тяжело вздыхал.

Когда Гедройц закончил свой яркий, как ему казалось, рассказ, Владимир Ильич начал отвечать – медленно и без восторга:

«Всё это очень интересно, Андрей. Но скажу вам честно, вы не первый, кто приехал сюда со всякими чудесами да арийскими сокровищами в Мамаевом кургане. Дело, понимаешь ли, в том, что всякий раз, когда кто-то начинает копаться в этой теме, с ним начинают случаться разные несчастья. Вы уж простите меня, по-простому вам скажу: ехали бы вы, в самом деле, обратно в Москву. Мы вам нашими материалами поможем, не сомневайтесь. Пишите спокойно свою книгу, только сами в эти дела не лезьте».