Саша Кругосветов - Клетка

Похожие отношения у Франца Кафки и с религией. По рождению иудей, он симпатизировал христианству.

«Я договорился с двумя друзьями о загородной прогулке в воскресенье, но совершенно неожиданно проспал время встречи. Мои друзья, знавшие мою всегдашнюю пунктуальность, очень удивились, подошли к дому, где я жил, немного постояли около него, затем поднялись по лестнице и постучали в дверь. Я очень испугался, вскочил с постели и, ни на что не обращая внимания, постарался как можно скорее собраться. Когда я затем, полностью одетый как полагается, вышел из дверей, мои друзья с явным испугом отпрянули от меня. «Что у тебя на затылке?» – воскликнули они. Еще только проснувшись, я почувствовал, что мне что-то мешает отклонять голову назад, и теперь попытался рукой нащупать помеху. В ту минуту, когда я ухватился за рукоятку меча позади моей головы, друзья, уже пришедшие немного в себя, закричали: «Осторожнее, не поранься!» Друзья приблизились ко мне, осмотрели меня, повели в комнату и перед зеркалом шкафа раздели до пояса. В мою спину был воткнут по самую рукоятку большой старый рыцарский меч с крестообразным эфесом, но воткнут так, что клинок прошел невероятно точно между кожей и плотью, ничего не повредив. Не было раны и на шее, на месте удара мечом; друзья уверяли, что оставленная клинком щелка совершенно не кровоточила и была сухой. Да и теперь, когда друзья, взобравшись на кресло, медленно, миллиметр за миллиметром, стали вытаскивать меч, кровь не выступила, а дыра на шее закрылась до едва заметной щелки. «Вот тебе твой меч», – со смехом сказали друзья и протянули мне его. Я взвесил его в руках, это было дорогое оружие, оно вполне могло принадлежать крестоносцам. Кто потерпит, чтобы в его снах шатались старые рыцари, безответственно размахивали своими мечами, втыкали их в невинных спящих и лишь потому не наносили тяжелых ран, что их оружие вначале, наверное, соскальзывает с живого тела, и потому, что верные друзья стоят за дверью и стучат, готовые прийти на помощь».

То, что мы сейчас прочитали, – это метаметафора. Меч отожествляет христианство, которое «ранило» автора, однако поверхностно – так, что друзья смогли помочь. А еще еврей, житель Праги, точно слышал о крестоносцах и еврейских погромах, и это заставляло при всей симпатии не доверять христианству.

Франц Кафка душой чувствовал свой разрыв с традициями, и это вызывало у него чувство вины. Вина есть на том, кто признает вину. Поэтому и был написан роман «Процесс».

Саша Кругосветов, применив постмодернистский прием, продолжил осваивать миры Кафки. Роман «Клетка» – это «Процесс» по-современному. Сюжетная схема временами очень похожа на сюжетную канву Кафки, действие в книге Кругосветова разворачивается, однако, с совершенно другим наполнением. Сам по себе прием использования готовых сюжетов берет начало еще со времен Возрождения. Великий Шекспир разрабатывал сюжеты, взятые у итальянских и латинских предшественников, а потом последующая и современная литература многократно обращалась к темам Ромео и Джульетты, Макбета, Отелло, короля Лира. Растущий со временем объем мировой литературы не меняется по своей сути – используются повторяющиеся сюжеты, отражающие основные сюжетные линии жизни людей. Каждая новая эпоха добавляет лишь вариации стилистики и характерные черты этой эпохи, включая изменения в применении языка и в предпочтениях. Литературе людей, по-видимому, не вырваться из круга привычных сюжетов, для этого необходимо изменить генетическую природу человека. Если рассмотреть сюжет «Клетки» (вместе с близким ему сюжетом «Процесса») в классификации Борхеса – это история о возвращении Одиссея, скитавшегося десять лет в попытке вернуться домой. Герой подобных историй – человек, отверженный обществом, бесконечно блуждающий в попытках найти себя. В классификации Букера это может быть и Одиссея (приключение), но может рассматриваться и как «Трагедия» – произведение, кульминацией которого становится гибель главного героя из-за невозможности преодолеть внутренний разлом. Раскол идет в небесах (не у Бога, но и не на земле) или через сердце человека, что по существу одно и то же. Раскол между стремлением к высокому, к идеалу, к нашему представлению о том, что мы считаем божественным, и нашей вещной, земной природой, которая постоянно берет верх. Небеса дают нам свободу. А мы выбираем общество потребления, хлеб и зрелища, чудеса, иллюзии и идолов власти. И, наконец, в выбранных 36 сюжетах Польти сюжет «Клетки» – это, скорее всего, «Мольба», просьба о помощи, обращение героя ко всему миру с просьбой защитить его от так называемой СИСТЕМЫ, стоящей неизмеримо выше силовых органов и даже партии, олицетворяющей некую инфернальную враждебную силу, надвещный страх индивида, задумывающегося об экзистенции в смысле выживания, СИСТЕМЫ, которая – так получается – осуществляет наши тайные помыслы. И когда она убивает нас, на самом деле это мы сами себя убиваем. То же происходит и с главным героем.