Анжелика Каткова - Небеса подождут

Сил искать дорогу домой уже не было, поэтому я села на ближайшую скамейку и отключилась.

Что это было? Обморок? Или я заснула? Непонятно.

А может, я вообще умерла? Мне было без разницы. Я, скорее, даже была бы счастлива при таком исходе событий, так как не хотела жить.

***

Очнувшись, я почувствовала невыносимую боль внизу живота. Голова раскалывалась. Меня тошнило. Я ощущала сильнейшую подавленность и неприятный ком в горле, который буквально мешал мне дышать. Но я не плакала. Не могла.

Хорошо, что я смогла сориентироваться и поняла, как попаду домой. Люди шарахались от меня, как от прокажённой.

«Увидит меня мама в таком виде, и что она скажет? Скорее всего, устроит допрос и придёт в ужас. Я не смогу так сразу взять и объяснить, что со мной произошло», – мысленно рассуждала я, смотря вдоль дороги остекленевшим взглядом.

Я снова шла по той узкой дорожке и засматривалась на всё вокруг. Цвета померкли, а краски и звуки утратили свою яркость. Я потеряла способность любить природу и музыку, во всём видела тлен и безысходность. Пение птиц казалось для меня отвратительным, а голубое небо – пустым местом. А ведь раньше я так восхищалась его красотой…

***

«Что я скажу ей? Как мне себя при ней вести, чтобы она не увидела моего разбитого лица? Я заставлю её волноваться… только не это», – я пытала себя вопросами, на которые не знала ответа.

Дрожащими руками я открыла входную дверь. Хорошо, что я смогла незаметно пройти в свою комнату, не привлекая лишнего внимания. Мама даже не спросила, почему я так поздно. Должно быть, она думала, что я опять наслаждалась видом белой ночи, как это обычно бывает в летние каникулы, ну или, в крайнем случае, с кем-то гуляла допоздна.

Ах, если бы… Если бы меня вновь смогли вдохновить такие вещи, как безмятежные белые ночи, живописные закаты солнца, звёздное небо или что-нибудь подобное…

У меня больше не было желания вставать ранним солнечным утром и идти встречать рассвет. Раньше я любила выйти на улицу часиков в шесть утра, когда на улице ни души, когда на дорогах лишь изредка мелькают машины…

А знаете, как я любила птиц? Для меня это были прекрасные существа. Я с ними будто находила некую гармонию. Раньше я любила кормить их, гуляя у недавно построенного православного храма. В основном это были голуби, воробушки. Были случаи, когда подлетали даже синицы. Мои пернатые друзья садились мне на руки, плечи. Я любила всё живое.

Но после той трагедии, происшедшей со мной, я уже не была похожа на ту светлую, наивную и жизнерадостную девушку с тонкой душевной организацией. Этот день изменил меня. Всю жизнь я смотрела на мир сквозь розовые очки, но теперь наступил момент, когда они треснули и разбились на мельчайшие осколки. Что же оказалось в итоге за этим стеклом? Разочарование. Я поняла, что на самом деле мир не такой радужный, каким я его себе представляла. Он полон жестоких и злых людей, полон страданий, горя и несправедливости.

Порой я сама не узнавала себя. Когда-то я могла получить удовольствие даже от утренней прогулки, и это вполне могло послужить для меня методом релаксации. Но теперь наступил момент, когда для успокоения мне нужна была целая бригада психиатров.

«Хотя какая бригада психиатров? Не всё так просто, как кажется. Как я расскажу хоть одному человеку, будь он и близким, что со мной произошло? Ведь мне очень стыдно! Я стыжусь сама себя! А тут взять и информировать ещё одного человека, в глазах которого ты будешь потерпевшей и осквернённой… грязной, мерзкой?! Я себе этого не прощу и буду испытывать ещё больший стыд до крышки гроба. Буду ненавидеть себя ещё сильнее всю свою жизнь. Ненавидеть за то, что рассказала, этим самым опозорилась», – рассуждала я, кусая потрескавшиеся губы.

На самом деле я была бы рада обратиться к психологу или психиатру. Единственное, что меня останавливало – это чувство стыда.

Очень тяжело, когда мучаешься из-за личных вещей, о которых даже нельзя никому рассказать. Просто держишь всё в себе и поедаешь себя изнутри.

К лицу было невыносимо прикасаться, ибо оно было в ужасном состоянии. Синяки опухли и сильно болели. Думаете, я, придя домой, сразу кинулась к зеркалу? Нет, я не хотела видеть в зеркале девушку, которую изнасиловали. Не желала видеть неудачницу с изуродованной внешностью. Меня преследовало отвратительное ощущение: словно меня с головой засунули в помойку, опустили ниже городской канализации, вытерли ноги и выбросили, как ненужный мусор.