Анатолий Агарков - Возвращение блудного сына

Задремал… Окунулся в сон. Опять диплодоки бредут по реке. Но это только прелюдия. А дальше – ночь, пещера, на стенах всполохи огня от костра, в объятьях у меня женщина в набедренной повязке, наши страстные поцелуи, ладони мои на её голых грудях…. И приплыли….

Ну, конечно же, это был Абузар. Поздним вечером, когда сизый язык тумана уже подтянулся к подворью с реки, он возник на пороге, нарисовавшись в дверном проёме широченными буграми плеч и большой косматой головой.

– Оклемался, субчик-голубчик?

– Здравствуйте, дедушка Абузар.

Хозяин помолчал, задумчиво поскрёб бороду, глубоко вздохнул большим носом, будто инспектируя мой запах, а потом шумно выдохнул. Снова заговорил.

– Ну, видать, и вправду оклемался. Чего припёрся такую даль? Не лень было ноги бить? Видать, покоя не даёт Емелькин клад. Да нет его – я пошутил. Коли оклемался да выспался, вставай, паужнать будем. А с утречка направляйся-ка назад, откудова пришёл.

– Да голый я. Где одежда моя? – сказал и решил сознаться. – Тут, дедушка, такое дело – обтрухался я.

Абузар усмехнулся:

– Бабы снятся? Знамо – возраст. Простынь собери. Одеяло-то сухо? Сейчас одежонку принесу – жена постирала.

– Простынь я сам состирну.

– Не мужицкое это дело.

– Да мне не в тягость.

– Сказал, не суетись.

Ушёл, бурча что-то под нос. Я сел на кровати, дожидаясь одежды. По виду Абузар был похож на Деда Мороза с новогодней открытки – широченная борода (правда, чёрная, с проседью), красный нос и насмешливый взгляд затаённых глаз под густыми бровями. Искорки, которые иногда в них вспыхивали, намекали на то, что он знает что-то, недоступное другим. Например, про «Емелькин» кладе.

Самая бредовая идея, которая могла прийти мне в голову, это попытаться уговорить Абузара, указать мне место, где запрятаны сокровища Пугачёва. Они, может быть, ему и не нужны совсем, а мне-то бы ой как пригодились. На добрые дела, конечно, ведь я – хороший человек. Так считает мой отец, я сам и некоторые окружающие.

Ужинать за стол сели втроём – Абузар, жена его Лукерья, и я. Хлебая деревянной ложкой щи, хозяин куда более приветливей, чем прежде, спросил:

– Виниться думаешь?

Виниться – в смысле рассказывать… Ну что ж, я рассказал всё без утайки. Про драку на вокзале и бандюков. Что бежал сюда в надежде найти другой мир и укрыться в нём. Дальше не помню…. Но, кажется, я в нём был…

– По-старому, – сказал Абузар совершенно спокойно, – всыпать бы тебе розг штук этак сто.

Я и не нашёлся, что сказать. Дуркует старый? А может…?

– Если в работники попрошусь, сечь будете?

– Зачем тебе это, парень?

– Так дома меня убьют.

– Нехристь ты, а мы истиной веры.

Староверы вы чёртовы, а вслух сказал:

– Причём тут это?

– За стол садишься, креста не ложишь – смотреть, с души прямо воротит. Нехристь и есть….

Да ладно, раскашлялся – я уеду.

– Где мои вещи?

– Все целы – в сарае лежат, и собачка жива.

Моряк?! Слава Богу! Вот о ком я забыл. Прости, дорогой.

Хозяйка стрельнула по нам глазами.

– Чё гонишь-то, али помощник не нужен?

– Цыц, я сказал! – Абузар пристукнул кулаком по столу. – Не помощник он, а соглядатый – тайна пещеры ему нужна.

– Господи! Какая тайна? Сам колобродит и людей с ума сводит. И-и-и, лешаки….

– Простите, – это я сказал без покаяния, а с насмешкой, – коль что не так сделал. Завтра с утра подамся обратно, если лодка цела.

– С дорогою помогу, – сквозь зубы процедил Абузар.

– Это как?

– Навьючим лошадку, и провожу до самого дома, – Абузар сочувственно вздохнул. – А куда ж деваться – хоть и незваный, а всё-таки гость, у которого с головой невпорядке. В Увелке живёшь?

И задумчиво побарабанил пальцами по столу. Я подумал – хочет поговорить дорогой и не стал донимать расспросами, как он меня нашёл

В кухонке стало сумрачно – вечерело. Абузар разжёг висящую над столом керосиновую лампу. Хозяйка убрала со стола и снова накрыла к вечернему чаю. Хозяин прошёлся по дому – что-то потрогал, что-то переставил, грохнул табуреткой, поправил лампадку под иконами, вернулся на кухню, бросив на меня сердитый взгляд.

В моей выстиранной одежде курева не оказалось, и я маялся у открытой двери, занавешенной тюлью – от комаров, должно быть.

– Присаживайся, гость незваный – откушаем, что Бог послал.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.