Анна Емец - Линия мороза

– Какая ты нудная, за-ну-ди-ще-е, ску-ка… Слушай, ты чем только не увлекалась, и во что только не верила, а теперь такая, блин, вся правильная. Я помню, даже йогой занималась, и чёрт-те чем ещё.

– Да, было дело. Сейчас попробую вспомнить, – загибаешь пальцы, – йога, эзотерика, психология, нумерология, астрология, таро, хиромантия, физиогномика, и что там ещё, религия. А помнишь, мы с тобой учили: «Человек… краткодневен и пресыщен печалями…»

– «…не как дерево, которое, хотя и срублено, снова даёт отпрыски…» – подхватывает Катя.

– «…а человек ляжет и не встанет, когда умрёт человек, то будет ли он опять жить? Надежду человека ты уничтожаешь». Это кто?

– Иов, глава 14.

– Точно! Тогда по поводу материализма, детка моя. Вспомни-ка «Екклесиаст» . И это – библия.

– И что там?

– Сейчас перевру, но почти дословно: «Это зло, если кто имеет богатство и не может пользоваться им, выкидыш счастливей его! Хотя рот полон, но душа не насыщена. Кто знает, что хорошо для человека в жизни?»

– Все труды человека для рта его, душа его не насыщается. Вот это я хочу до тебя донести, ты как-то опустела, что ли… – грустно говорит Катя.

– Может быть, Катюш, в какой-то момент просто всё достало.

– И всё же, что тебе принесло удачу? – с хитрым прищуром интересуется Катя.

– Какую удачу? О чём ты, Катюш? Я оторвала свою жопу от дивана, умыла рожу и пошла работать! И как-то всё само заработалось. Никакая атрибутика не решит твоих проблем. Верь ты хоть в чёрта, без толку! Это россказни тех работающих людей, что делают на вере в чудеса, глупости и лени денежку.

– Как с тобой тяжело… У меня сейчас башка треснет.

– Да ладно, не парься. Наливай! Ты так и не дорассказала про эксперименты со своим голым знахарем, – улыбаешься.

– Не знаю, не знаю. Уже и настроения-то нет, – лукаво отвечает она.

– Да давай, говори! Не буду больше перебивать.

– Сижу я у него на коленях. Он гладит мои груди, массирует плечи, делает массаж головы, меня переполняет возбуждение, я хочу его зверски. Он раздвигает мои ноги и лезет в трусики, трогает там, в общем, я кончила у него на коленях. Но это не измена? Ничего же не было. Или измена? Как ты считаешь?

– Как я считаю? – слегка ошарашенная от услышанного, – ну, во-первых, спасибо тебе большое за предложение сходить к этому мужику в поисках просветления моей чёрной и алчной души. Мне такой интимный метод совсем не подходит. Что я могу сказать? Фиг его знает. У врача же мы тоже раздеваемся, и он лазит везде, но он не доводит нас до оргазма. А здесь реальная близость. Хоть в тебе не было его члена, но кончила ты от его рук. Знаешь? Понятие измены у каждого своё. Мне, честно говоря, пофигу. Если любишь, изменять не станешь, а если потянуло налево, то чё рассуждать-то, что было, то прошло.

– Ладно, отключи циника! Ну и всё же? Настён, мне интересно твоё мнение. Я, в принципе, только за этим и приехала, – подливает вино.

– Понятно. А я-то губу раскатала, что ты испереживалась за меня. Вот и появилась на пороге моего скромного царства, проверить, не болтается ли моё тощее тело в петле на люстре.

– Ну и это тоже, – смеётся, – так чего? Мнение-то давай.

– Мнение, мнение… ммм… Ну, мой вердикт такой! Ты изменила своему мужику, как только переступила порог того мужика.

– И всё? А где критика, осуждение и тому подобное?

– Что за глупости?! Кто я такая, чтобы тебя осуждать? Не судите и не судимы будете, народная мудрость. Тебе было хорошо, твой муж не знает и спит крепко, ну и всё, на этом тема закрыта.

Кухня погрузилась в тишину, она думает о своём, ты – «когда же она уйдёт»?

– Насть?

– Ммм.

– А что у тебя с Андреем-то?

– Ни-че-го…

– Ты с ним видишься?

– Я стараюсь избегать с ним прямых контактов, но настроеньице на днях подпортила, – улыбаешься.

– Чем?

– Да там незначительные косяки, в принципе, вполне допустимые, но мне так захотелось ему нагадить, что я заставила переделать весь тираж.

– Ну ты даёшь. И чем это он провинился?

– Да ничем. Увидела его с девочкой, очень молоденькой.

– И что?

Вздыхаешь, ты и сама не знаешь ответ. Берёшь сигарету, закуриваешь и почти шёпотом произносишь свою наболевшую пьяную исповедь:

– Кать, я думаю о нём, постоянно. Он сидит у меня здесь, – показываешь на голову, – меня ничего не радует. Я просто живу, просто сплю, ем, хожу на работу. Он меня зажёг. Я смогла многое только благодаря ему. С каким азартом, страстью он заражал меня новыми идеями. Вся эта раскрепощённость, голые свидания с другими парами, всё это было настолько новое и настолько не моё. Он пытался содрать с меня эту советскую закомплексованность, а я удрала… Сейчас – в аду. Варюсь в своём же алкогольном котле отчаянья. И эти мысли, как вороны, летают над моей головой, каркая каждую секунду «ты стареющая ду-ра» кривлявыми голосами, долбят своими клювами мой мозг, – ты наблюдаешь за абстракцией сигаретного дыма, клубящегося возле лица. – Я думала о суициде. Но стало страшно, пока страшно, а там как карта ляжет. Не знаю… Просто в первый раз в жизни мне хреново из-за мужика. Я даже представить себе не могла, что может быть так тяжело.