Елена Сперанская - Весна прифронтовая. Frontline spring. Исторический детектив с переводом на английский язык

От скуки они стали учиться играть на гитаре, скрипке, барабане и пианино. У каждого был свой любимый инструмент, но этого было мало.

Дети научились танцевать и петь хором. Братское отношение между ними принесло свои плоды, дети любили семью безотчетно и легко. Прошлое пронеслось и осталось только настоящее и будущее. «Так, кое-что», – как обычно мудро говорила Анна. Ее слова врезались в память детей особенно ясно. Мысли Афанасия блуждали по всем направлениям фронта, и это было тяжело понять, где же надо выходить.

Он вышел на первой ближайшей станции к Белоруссии и отправился в санчасть, чтобы выяснить свое самочувствие в надежде, что его положат в больницу из-за коликов в животе, но ему отказали в последнем героическом желании воевать. Отправили с проходящей машиной в тыл противника, но по дороге ссадили и дали приписное свидетельство об отъезде домой и возврате в часть.

Наконец, он получил, что хотел – свободу выбора. На это он отреагировал положительно и опять пошел в военкомат, но уже с новым приписным свидетельством. Такие управленцы были бестолковые, что дали ему опять приписное свидетельство.

Он спрятал документ и отправился своим ходом на перекладных в часть, где располагался его старший сын – Иван. На этом приключения Афанасия не кончились, он принимал радиограммы вместе с сыном, воевал в окопах и получил много орденов и медалей за всю службу, но не разу не предавал себя!

Искал золотую середину. Как-то странно выходило, что его планшет, который ему вручили в самом начале войны, был настолько истерт, что вряд ли мог служить образцом для современных планшетов, ай-падов и другой компьютерной техники. Теперь он стал бы скорее экспонатом краеведческого музея. При всем своем желании работать и воевать, у Афанасия была еще одна заветная мечта – начать жить по совести, так как Анна постоянно ругала его за бессовестное поведение «с каждым днем все хуже и хуже».

Он ответил, что война расставит все точки над «и». Следовательно, у народа будут и деньги, и силы жить, как они хотят без всякой указки на другие государства. Вот теперь у нас появилась возможность рассказать об их третьем ребенке – Шуре, но у нас нет таких шансов описать его отдельно от его отца, который служил в той же пехотно-танковой роте вместе со своими детьми. Они работали постоянно втроем и научились так понимать друг друга, как никто другой, и никто не знал, что они на самом деле не однофамильцы, а родные дети Афанасия.

Нина прекрасно знала путь, но специально отделилась и постоянно переживала за их жизни, как и за всех чужих мужчин вместе взятых. Ее интерес сосредоточился на Кузнецове, встречи были настоящим праздником самопожертвования.

Выписка из госпиталя

«В боях междуречье Сож и Днепр геройски отличились сержант Чемодуров Вячеслав и старший лейтенант Винниченко Петр. Им были присвоены звания Героев Советского Союза. Они доползли до вражеского тыла и обезвредили огневые точки. Приказом Верховного Главнокомандующего двести восемьдесят третья Краснознаменная стрелковая ордена Суворова дивизия в числе других соединений и частей была удостоена почетного наименования „Гомельская“», – прочитала Нина в военном листке, который им принесли в госпиталь Катя.

Она рассказала, что всех выстроили на территории части, и Коновалов разъяснил ситуацию на фронте.

Таким образом, Гомель был освобожден в ноябре сорок третьего года войсками Белорусского фронта, где служили Афанасий, Иван, Шура и Нина под командованием генерала армии Рокоссовского.

В госпитале все проснулись рано. За простыней в палате некоторые солдаты уже встали и ели хлеб со сгущенкой. Их настроение было боевое. Нина услышала диалог:

– Слушай, земляк. Мы с тобой еще в Берлин на танке приедем…

– А я и пешком. Наша пехота первой попадет.

– Давай за победу.

– Давай, – Нина услышала, как они чокнулись фляжками.

Нина опять уснула. Ждала писем из дома от мамы. Рассказывать о контузии не хотела. Часа через два к ней пришел Кузнецов и на свою ответственность забрал женщину в часть. Рана начала заживать, но идти было все еще больно, и Нина опиралась на руку Виктора. До санчасти было близко, километра два, так как госпиталь располагался в одной из освобожденных деревень. Они пришли в медсанбат, который находился в одном из заброшенных домов. Печка была уже жарко натоплена, и Катя сварила картошку, оставленную хозяевами в погребе. Таланов нарубил дров. Всех раненых положили у печки на лавку. Сами санинструктора сидели около стола и ждали Нину.