Анатолий Агарков - Искушение

То же место год спустя. На пустыре красуется рубленная в венец церковь. Медово желтеют деревянные стены. Сусальным золотом сверкают на солнце многочисленные маковки, увенчанные крестами. Изящная колокольня. Широкий двор. За двором толпятся авто. От них и мимо них идут люди. Пересекают двор. Крестятся и кланяются у высокого крыльца. Поднявшись по ступеням, крестятся и кланяются у входа в церковь. Проходят. Чуть в сторонке от крыльца наблюдают эту картину двое. Один в чёрной до пят сутане. Массивный серебряный крест с цепью на груди. Золотой крестик на клобуке. Второй с ликом святого – ярко-чёрная борода на круглом лице и пронзительной голубизны глаза – одет в роскошное чёрное пальто. На голове папаха, как клобук священника. Неспешно переговариваются.

Батюшка:

– Вот вам и часовенка на пустыре, Владимир Ильич. Идёт народ. С каждым днём всё большим числом. Пора в епархии ставить вопрос об организации прихода.

Владимир Ильич:

– Да-а. Кто мог бы подумать?

Батюшка:

– Уверовал народ в Божью благодать, и ваше чудесное спасение тому подтверждение.

Владимир Ильич:

– Да уж, воистину чудо.

Он выставил перед собой облачённую в перчатку ладонь, пошевелил пальцами. Два средних были пусты и остались недвижны.

Один из прихожан, наложив троеперстием крестное знамение и отвесив поклон Божьему храму, не взошёл на крыльцо, а миновал его. Направил стопы свои к священнику и его собеседнику. Был он хром и узок лицом. Длинные его руки болтались не в такт шагов. Тонкие губы большого рта плохо скрывали редкие лошадиные зубы, которых владелец их стеснялся и потому, улыбаясь, прикрывал узкой ладонью низ лица.

– Петраков, – представился он, склонив голову в сторону батюшки, и попытался щёлкнуть каблуками, оборотившись к его собеседнику.

Батюшка, ответив на поклон:

– Пора службу начинать.

Он удалился.

Петраков:

– Владимир Ильич, одну минуточку. Имею до вас конфиденциальный разговор. Важности абсолютной.

Владимир Ильич:

– К сожалению, выбрали не самый подходящий момент для серьёзных разговоров. Извините.

Собирается уйти.

Петраков:

– Владимир Ильич. Вы на службу? А потом будете принимать страждущих? И раздавать подарки?

Владимир Ильич удивлённо, останавливаясь:

– Кто вам сказал?

Петраков:

– Нетрудно догадаться. Сегодня годовщина вашего чудесного возвращения с того света. И народ валит – более с верой в вашу щедрость, чем в спасение души.

Владимир Ильич, нахмурившись:

– Не богохульствуйте. Не люблю.

Удаляется.

Петраков ему в спину:

– Я встану в очередь за вашими милостями.

В церкви Владимир Ильич прислуживает батюшке. Отдельно от молящихся, вдоль стены стоит женщина и шестеро ребятишек-погодков. Это семейство Владимира Ильича. Проповедь заканчивается молитвой.

Батюшка:

– Отныне, присно и во веки веков, аминь!

Зал:

– Аминь.

Батюшка обходит с кадилом молящихся. Они истово крестятся и кланяются. Батюшка возвращается к алтарю. Берёт в руки серебряный крест. Владимир Ильич с дароносицей становится рядом и чуть сзади. Молящиеся по одному подходят к батюшке, целуют крест, получают благословение и кладут на поднос в руках Владимира Ильича дары – деньги разного достоинства: от монет до мятых купюр. После этого солидные прихожане покидают своды церкви. Остаются люди попроще. Они толпятся в центре молельного зала – по одному в очерёдности подходят к столику и присаживаются на табурет. Стол установлен в углу зала, возле двери, ведущей в подсобное помещение. За ним заседает Владимир Ильич. За его спиной вдоль стены всё тою же шеренгой стоит его семейство. У жены в руках дипломат. По знаку мужа женщина подходит к столу, склонившись, открывает дипломат. Владимир Ильич достаёт из него стопку денежных купюр, отсчитывает нужную сумму и кладёт перед просителем. Жена с поклоном закрывает дипломат и возвращается на своё место у стены. Деньги исчезают в карманах страждущих. Процесс идёт неторопливо. Маются ждущие своей очереди. Уходят осчастливленные. Очередной проситель, путаясь в слезах и словах, начинает свой рассказ. Петраков терпеливо ждёт и подходит последним. Некоторое время они молча созерцают друг друга.

Владимир Ильич:

– Ну?

Петраков:

– Вам не придётся открывать свой дипломат, Владимир Ильич. Потому что, если вы внемлите моей просьбе, деньги вам понадобятся более, чем мне. Потому, что пойдут они на благое дело. А, как известно, рука дающего не должна скудеть.