Татьяна Штаб - Маленькая проза. рассказы

– Ложись, Катюша, поздно уже (это мама специально, чтоб Катюшка до грозы уснула, не боялась), – сказала мама и на часы посмотрела.

Привычным движением задрала рукавок, по-маминому,.. а часиков-то нет! Забыла у желобка. Тут не до грозы. Побежали они по длинной галерее птичника к тому месту, где руки мыли, молнии уже полнеба освещают – светлее, но совсем страшно. Вот и «родничок»…нет часиков. Не лиса ж их стащила! А кто тогда? Не могла мама ответить на Катюшкин вопрос. А она почему-то подумала: кочегар, лысый он и грязный, кочегар он и есть кочегар, и на кощея смахивает.

Катюшка не могла заснуть – часики жалко. Наверное, у него внучка есть – думала Катюшка про себя. А мама гладила ее по голове и говорила :

– Я тебе с получки новые куплю, лучше, чем были.

В ту осень наших парней забирали в Армию каждый день. С нашей Советской улицы – 8 человек. Каждый день мы шли к кому-нибудь на проводы. Устали. Учились в 10 классе. Сами понимаете, что это значит. А моя подружка Людка – в Бердске в техникуме. Естественно, приехала и она провожать своего любимого Петю. Казалось, любовь у них была необыкновенная. Людка ревела белугой, как будто на фронт провожала. Мы, подружки, как могли, утешали.

Закончились ноябрьские праздники: все улеглось, успокоилось. Люда уехала. Вскоре от солдат стали пачками приходить письма. Из Березняков, Немчиновки, Алейска… Я не успевала бегать к почтовому ящику – писали все: Ляба, Слон, Чомба, Сова. Все для меня одинаково были друзьями. Лишь подругу заваливал письмами только Петька. А Людка все чаще, на удивление нам, стала приезжать модная: то в шапочке, вязанной петлями наизнанку, то в юбке с разрезом по самое не хочу…

Незаметно пролетели два года. Мы повзрослели, и теперь уже не успевали встречать наших защитников Отечества. Вернулся и Петька, мой сосед, да и жених подружкин – почти родня. Побыл со своими старыми родителями и отправился к Людмиле с предложением руки и сердца – так и сказал мне.

Нескоро отыскал сельский парень в незнакомом городе свою возлюбленную. Новосибирск-то нам ближе, роднее. Зашел в здание Радиотехникума, стал девчонок спрашивать, те быстро сообразили – и Людку искать.

– Там тебя мужик какой-то – деревня спрашивает! – и ржут…

В конце ноября морозы стояли под 30. Петька был в видавшем виды зимнем пальто и… в валенках, черных катанках с отворотами. Люда встретила его смущенно и холодно, застеснялась его видом перед подружками-модницами.

Любовь у подруги к парню пропала, и Петька, конечно, понял это при встрече. Да и была ли это Любовь, заливаемая слезами два года назад, если ее зачеркнули простые деревенские валенки?!

Прошел еще год. Люда по окончании техникума не нашла работу по специальности.

Вернулась в село, вышла замуж за простого деревенского парня, но за другого, обзавелась домом, хозяйством, скотиной. Иногда по двору рассекает в галошах, а зимой на работу – в валенках…

А Петя, задетый пренебрежением, наоборот, уехал в город, овладел хорошей профессией (работал мастером на заводе), женился на городской девушке, воспитал двух дочек, теперь уж и внуки есть.

Когда, в очередной раз навещая опустевший родительский дом, мимо моих окон проходит импозантный городской мужчина с солидной сединой на висках и, приветливо кивая, с поклоном здоровается с нашим семейством, я вспоминаю …валенки.

В граверную Сашу привел начальник цеха Стас, по отчеству почему-то его никто не называл. Это был молодой человек приятной внешности, с обаятельной улыбкой, немного балагур с украинским говором.

– Знакомьтесь. Саша Барышникова, дочка известного вам диктора телевидения.

Саша немного смутилась. Бориса Барышникова как диктора ТV она знала (да и было их в то время на сибирском телевидении три – вместе с Целещевой и Батуриной), но дочкой, естественно, его не была. Потом, спустя время, когда ехали на уборку картошки в какой-то пригородный совхоз на открытой грузовой машине по грязной дороге, Саша спросила, почему он так представил ее. Но Стас, расхохотавшись, уже кричал шоферу, стуча по кабине :

– Дави! Я плачу! (На дороге в очередной луже плавало невозмутимое стадо гусей).

Тут же повернулся и серьезно сказал :

– А шоб тебя зарекомендовать.

В этом был весь начальник. Не зря, наверное, по Стасу сходили с ума молодые электромонтажницы, контролерши и сортировщицы.

Саша окинула взглядом женщин. Каждая из них восседала на круглом вертящемся стуле у своего рабочего агрегата, в то время, как открылась дверь, они, как по команде, развернулись и уставились на новенькую, изучающе рассматривая ее. Позднее Розалия говорила, что только она не поверила очередному розыгрышу Стаса. Но Саша сразу поняла, что поверили все.