Руслан Кардашов - Красная Община 98. Стрела

Бывший полковник в возрасте посмотрел на меня так, словно я был дятлом на березе, который стучит на весь лес.

– Где гарантия, что вы долго будете в мире жить? – спросил меня этот старик. – Какие же вы, молодые, самоуверенные! А если вам проходу не дадут в городе, и вы станете изгоями? Но самое худшее, что вы вдруг заболеете и не сможете содержать семью, строить, расширять жилую площадь для будущих детей. И в другом случае, если вас посадят в тюрьму? – ответил мне этот старик.

– Немедленно прекрати унижать Русика! Он уже глаза от стыда поднять не может! – громко сказала моя девушка своему отцу.

Папаша добродушно рассмеялся.

– Ниче, критика ему пойдет на пользу, не надо обижаться. Во мне есть мудрость и ум от опыта на работе. Долг и ответственность за дочь заставляют думать меня, что вы еще не готовы обеспечить ей счастливую семейную жизнь. Но я думаю, вы старайтесь рискнуть, и она вас будет верно ждать, чтобы потом отблагодарить, – ответил ее папаша.

Я расслабился, когда мы с Таней остались дома у нее в ее комнате одни.

– Кажется, – сказал я, поправил воротник своей рубашки розового цвета и продолжил говорить: – Твой папочка намерен стоять насмерть. Вот не думал, что в наше время еще можно найти такой экспонат! Неужели материальное положение его сильно влияет на мою образованность после училища и работы на рынке, что он с радостью тебя выдал за обеспеченного и сотрудника своей специальности, лишь бы не за нищего с окладом рабочего?

– Пойми его, – ответила Таня с грустью и опустила руки мне на плечи. – Недавно ко мне набивался в женихи один молодой человек из знакомых моего папы, который работает в суде городского района одного. Есть работа и образование юриста, его отец работает в суде прокурором. Мой папа с ним разговаривал недолго, а молодого сына его чаем поил на кухне, после чего передумал, чтобы он был женихом.

– Ты расстроился? – ответила Таня.

– Я не ожидал такой критики! – ответил я. – Придется пойти учиться на юриста, – улыбнулся я.

– Тогда мне точно не дождаться свадьбы. А отец немного болен алкоголизмом и давлением, – ответила она.

С этими словами она схватила меня за руки, падая спиной на кровать, стала обнимать.

– Ты что? – покраснел я, отчаянно сопротивляясь страсти дочери милиционера бывшего. – Я так не могу, вдруг он зайдет, нужно двери закрыть…

Видел бы ее папа в этот момент!

Потом я торопливо, как солдат по тревоге, надевал брюки, сидел на ее кровати.

Таня лежала с закрытыми глазами, чтобы не видеть мою тревожность и отсутствие романтики.

– Давай уедем, – сказала она тихо.

– Куда?

– В Москву.

– Сейчас в Москве нелегко. Если только на окраине нашего города построить небольшие дома, чтобы их продавать, но на это нужны деньги, – с разочарованием ответила она.

– Ты меня не понял, – она лежала с закрытыми глазами. – Я хотела тебе сказать, уехать далеко, и чтобы никто не знал, кто мы с тобой, – продолжила она.

Я застегивал рубашку, заправляя ее в брюки, и подошел к кровати.

– Таня, – сказал я. – Это невозможно, мои родители не поймут этого, и твой отец тебя сильно любит. Я продолжаю строить забор, хочу построить дом с отдельными комнатами, чтобы не быть зависимым от тестя и своих родителей с сестрой, – ответил я.

Таня открыла глаза, повернулась ко мне, взяла мою руку, поднесла к своим губам.

– Я с родителями половину жизни прожила!

– Вот если у меня будет ребенок, то пусть он живет не в этом городе, – сказал я волнуясь.

– Мы приехали сюда, убегали от бедности и националистов другой уже страны, я не хочу уезжать.

Я даже не догадывался, что во мне так прочно есть любовь к нашей стране, после десяти лет жизни на Украине в городе, в котором много нацистов украинских на западе живет.

Я встретил Таню после занятий в училище. Мы сели в ее отца красную «Мазду», она включила стеклоподъемники и подняла тонированные стекла дверей двух, музыка нас стала тихо веселить. Она курила и пила 1,5 литра пива из горла, закусывая чипсами.

Машина стояла рядом с ее забором на грунтовой дороге, по которой я хожу мимо них домой и на последний курс училища. «Зимой приходилось даже ездить на троллейбусе и в холодных автобусах сидеть на ледяных сидениях», – подумал я.

– Отец мой поставил вопрос ребром, – тихо сказала выпившая Таня. – «Или ты выйдешь замуж за образованного человека, или не выйдешь вовсе», сказал мой отец недавно мне.