Полина Закревская - Полярная ночь

2 мая вернулся Йенс. Он сильно похудел и постарел. За все эти годы, что мы вместе, я никогда не замечала в нем возрастных изменений. Мне он казался всё таким же, как и в 20. И только теперь я вижу, как потускнел его взгляд и огрубилась кожа, вижу морщины и первые седые волосы в бороде. Он даже ростом уменьшился. Или стал сильно сутулиться. Тяжелый физический труд оставил свой отпечаток на некогда здоровом и сильном северном мужчине – открылась язва желудка, а травма спины старойдавности заставляла мучиться от болей по ночам. О той аварии на шахте он почти ничего не рассказывал. Говорил только, что чудом спаслись. Спасателей ждали почти 12 часов. После прошедшей зимы он вообще мало что говорит, всё время проводит в мастерской или ковыряется в пикапе у себя в гараже. Приводит дом в порядок, за время его отсутствия многое потеряло товарный вид. Грустно это признавать, но мне кажется, что он ощущает себя ненужным. Дети всё больше заняты своими проблемами, им уже не интересно ездить с папой на рыбалку или охоту. К тому же, Хуго недавно заявил, что не хочет идти по стопам отца и вообще не желает месяцами находиться в дали от дома. Наверное, и правда они отвыкли. Они выросли без родного отца, несмотря на то, что он всегда был с нами. Они даже не послали открытку ему на последнее рождество, так как либо письма всегда не доходили, либо у него не бывало времени отвечать. Та зима что-то переменила во всех нас.

Уже в начале июня Йенс решил бросить старую работу и устроился на материке. Он купил небольшую и достаточно старую моторную лодку и теперь занимается перевозкой товаров между островами. И хорошо ведь, к вечеру он уже дома. Кроме того, весьма прибыльно. Жизнь началась по новой.

22 сентября.

Доктор Хольмберг попросил меня меньше писать о семье, больше о своих чувствах. Сегодня он спросил меня: «Патти, как ты думаешь, что именно привело тебя ко мне в кабинет?». Честно сказать, я затрудняюсь ответить на этот вопрос. В конце августа меня начали преследовать головные боли, нарушился сон. Яспер назвала меня слегка заторможенной. Я бы наверняка обиделась, если бы это не было правдой. Я могла всю ночь не сомкнуть глаз или же спать по 9 часов подряд днём. Наверное, меня посетила апатия. Я перестала выезжать на материк, взяла отпуск.

Несколько лет назад в университете, в котором я преподавала, произошло сокращение. Меня отправили на 3 месяца без содержания, а потом и вовсе уволили. Оставаться дома я не хотела, поэтому устроилась в детскую художественную школу. В целом, работа меня устраивала. Оказалось даже проще, чем я думала. Теперь из-за неизвестной болезни я не могу вернуться. Я стала невнимательна и, мне кажется, я всё забываю. Я словно не могу прийти в себя. Только после чего – непонятно.

Йенс заставил меня обратиться к неврологу. К большому удивлению, никаких патологий не обнаружилось. Мозг чист и свеж, насколько это возможно в моем возрасте. Только вот это сомнительное состояние продолжилось. Это и привело меня к доктору Хольмбергу.

Признаться честно, я не вижу смысла в наших встречах (придется переписать всю запись от сегодняшнего числа). Правда, я бы прописала себе побольше бывать на свежем воздухе и меньше думать о проблемах. Хотя, более спокойной и размеренной жизни, чем у меня вряд ли у кого бывает. Доктор ровно час двадцать копается у меня в голове, вынуждая вспоминать всё с раннего детства и проводя бессмысленные на мой взгляд аналогии. Я сижу в этом громадном кресле напротив него и ощущаю себя как блоха под микроскопом. Он ждёт от меня чего-то, он работает на результат – но прошло уже больше двух недель с начала наших сеансов, а я все так же не понимаю что к чему. Тем не менее, Йенс оплатил месячный курс, так что придется потерпеть.

Уже месяц я словно нахожусь вне пространстве и времени. Это меня немного беспокоит. Беспокоит больше, чем непонятное существо из воды и чернил.

1 октября

Тревога усиливается. Я ничего не успеваю. Мне кажется, что они осуждают меня…почему? Я ощущаю себя плохой матерью, плохой женой.

Но я всегда была ему верна, я всегда делала всё для нашего счастья. Я и мужчин других-то не знала. Я родила детей, потому что он этого хотел, я отказалась от карьеры ради него. Какая может быть карьера у заурядной художницы, с другой стороны?

В последнее время я ловлю себя на мысли, что мне хочется сбежать от них. Я не хочу оправдываться за каждый свой поступок…