Станислав Кучер - На одном дыхании. Хорошие истории

«М-да-а… Ну, облажался я, дамы и господа, виноват, – снова услышали мы все его знакомый мексиканский акцент. – Хотя… С другой стороны, города – они же как люди, согласитесь! Даже у самого умного и успешного человека есть жопа, просто не каждый ее видит. Вот и мы с вами благодаря железной дороге въехали в нашу национальную гордость через ее… жопу! Считайте, что вам повезло: ни из автомобиля, ни с борта самолета вы бы такого не увидели, это я вам точно говорю! Еще раз добро пожаловать в Напервилль. Напоминаю: на перекур у вас не больше пяти минут!»

Водителю, который возил нас в Агру, я задал прямой вопрос:

– Если случится экстремальная ситуация на дороге и придется врезаться или в корову, или в человека, кого выберете?

– Конечно, это будет зависеть от района и ситуации, – уклончиво начал мой собеседник. – Но скорее всего, я наеду на человека. Возможно, удастся доказать, что он был сам виноват, оказался пьян или еще что-нибудь в этом духе. А сбив корову, виноват в любом случае буду я. Корова же не может быть пьяной!

Конечно, не все индийцы – индуисты, конечно, в стране есть рестораны, где в меню вам предложат говядину, и все же в большинстве штатов и городов корова – священное животное, на практике обладающее большими правами, чем сам человек. Недавно соцсети взорвал проект двадцатитрехлетнего фотографа Суджатро Гоша, который запечатлел индийских женщин в коровьих масках и задал вопрос: «Кто в Индии важнее – женщина или корова?» Задачей проекта было привлечь внимание к тому факту, что пережившей насилие женщине (а в Индии изнасилования случаются каждые пятнадцать минут) сложнее добиться правосудия, чем корове. В том смысле, что дела о нападениях на коров (они, понятно, становятся жертвами преступников с другой мотивацией) суды рассматривают в сто раз оперативнее.

Короче, если вы натворите в этой жизни глупостей и в следующей инкарнации вам предстоит родиться коровой, просите Пространство, чтобы это произошло в Индии.

– Ты на самом деле больше не пьешь? – Глаза Алексея округлились, когда в самолете «Москва – Симферополь» я отказался от протянутой мне фляжки с коньяком.

– А потом бросил пить, потому что устал, – попытался улыбнуться в ответ я.

– Ну поешь хотя бы! – Друг подвинул комплект аэрофлотовского обеда.

– Мне вообще ничего оттуда нельзя.

– Кучер, я тебя не узнаю. Ты и диета? Ты и осторожность? Ты что, на самом деле собрался умирать?

– Не забудь главное: труп надо сжечь, а прах развеять над Кара-Дагом, точнее, над морем, но с одной из скал Кара-Дага. В общем, разберешься.

Произнося это, я понимал известный комизм ситуации и где-то внутри даже смеялся над собой. Я вспоминал свою мнительность и героя Джерома К. Джерома из «Трое в лодки, не считая собаки», который, открыв медицинский справочник, обнаружил в себе симптомы всех смертельных болезней, включая родовую горячку. Но еще я вспоминал диагноз того врача из Москвы, который прямым текстом сказал, что на восстановление моего организма (физическое и психическое истощение, нарушение работы поджелудочной, печени, да чуть ли не вообще всего!) уйдет не один месяц, и прописал строгий постельный режим. На протяжении полета я несколько раз уходил в туалет блевать (хотя блевать было нечем) и возвращался настолько зеленым, что друг, как он рассказал мне потом, в какой-то момент всерьез пожалел о том, что склонил меня к этой авантюре. В конце концов, он рассматривал поездку в Крым как тренировку перед путешествием на Кубу, то есть рассчитывал, что мы вместе будем вечерами выходить на «охоту», ночами устраивать невероятные сексуальные приключения, а днем отсыпаться, чревоугодничать, купаться и готовиться к новым подвигам… А тут вместо проверенного партнера-авантюриста – реальный полуживой труп, который, возможно, надо будет и правда кремировать и развеять над потухшим вулканом…

По дороге из аэропорта в Коктебель я несколько раз отключался в такси, погружаясь в подобие кошмарного сна. Плохо помню, как мы доехали, как поселились в гостиницу, как дотянули до вечера, как Леша ушел на разведку ночной жизни, а я сумел, наконец, заснуть.

А потом начались чудеса. Часа в два ночи я проснулся с чувством невероятной решимости положить всему этому конец. Физических сил по-прежнему не было, есть тоже не хотелось (хотя я жил на одной воде уже трое суток как минимум). Перед глазами стояла приснившаяся мне скала в море, до которой я любил доплывать в далеком детстве, когда летом приезжал в Коктебель с мамой. Я встал, надел плавки, шорты, футболку, взял бутылку с водой, вышел на набережную и зашагал в сторону Кара-Дага. В те минуты я не был даже уверен, существовала ли эта скала в реальности, – если я и доплывал до нее когда-то, то последний раз это было лет тридцать назад, в середине 80-х. Но ноги уверенно вели меня в темноту, на самый край поселка, где не было ни людей, ни фонарей и только виднелись очертания одинокого волнореза на фоне возвышавшейся над морем легендарной горы. На краю волнореза я разделся, засунул в плавки бутылку с водой, попробовал разбежаться и то ли нырнул, то ли упал в море.