Николай Агапов - Собор на хайпе

– Ну как бы их собрать-то? Собрать… – думал он, – нужен какой-то сбор… собор, хорошее название для здания или места.

И ему пришла идея сделать великолепное сооружение, которое было бы заметно сверху и которое бы усиливало голоса молящихся до такой степени, чтобы они были услышаны Небесным царем. И воплощение этой затеи стало во главе угла при восшествии его на престол. В скорости он устроил смотр проектов.

И вот смотр уже подходил к концу, ему нравилась пара предложенных вариантов, но он все ждал чего-то, что перевернет его душу и он поймет – вот оно!

– Ну, что там у нас следующее? – произнес молодой король. Его если честно начинало подташнивать от однообразия разнообразных вариантов квадратных храмов и святилищ, иногда разбавляемых круглыми формами в плане.

Так что после первой пары храмов эта одинаковость порядком раздражала его. Он уже было подумывал, как бывало во времена его славного прадеда, что стоит посадить на кол кого-нибудь или выжечь глазенки, или поотрубать руки, чтобы у людей прибавилось креативности, но то ли с тех пор в их королевской крови поубавилось кровожадности, то ли он стал мыслить по иному нежели предки. Но такой способ ему явно претил, хотя все-таки где-то в глубине души он допускал этот способ как крайнюю меру, на совсем уж полном безрыбье. Также он все ждал, когда очередь дойдет до этой странно одетой женщины, он думал, что его ждет какое-то забавное или даже, если повезет, смешное представление с ее участием.

Но вот предпоследний претендент осмотрен, и рисунок с презрением и некоторой злобой отброшен обратно на стол. Тион направился к последнему претенденту, вернее претендентке, для которой даже выделили отдельный столик, так как все мужчины отказались делить с ней свое пространство на столе. По мере приближения к ее столу король разглядывал странную женщину. Вместо обычного для всех, как он думал, женщин платья на ней были одеты штаны широкого покроя темно-зеленого цвета и такого же цвета туника с рукавом до середины предплечья. Талия ее была подхвачена темно серым поясом с серебряной окантовкой. Волосы были относительно короткие и нависали поверх широкой ленты с желтыми письменами, идущей вокруг головы. В ней действительно было что-то мужское, и это одно уже начало веселить короля, особенно когда взгляд его падал на грудь этого «мужчины» и оттуда на него призывно таращились две сферы, обличавшие женщину. Овальное лицо с мягкими, но все же мужскими чертами, близко посаженные глаза и нос с широкими крыльями, и довершала все это вызывающая улыбка. От нее королю опять захотелось смеяться. Ему начинало нравиться то разнообразие, которое привнесла вместе с собой эта женщина.

– Ну, что тут у вас? – сказал король, не сильно сдерживая смех и показывая на пустой стол.

Женщина, ничтоже сумняшись, щелкнула пальцами, и откуда ни возьмись выбежал мальчонка, несший в руках свернутый в рулон рисунок. Практически вырвав из его рук бумагу, она властно махнула рукой, и мальчонки будто и не было рядом с ними. Легким движением она распустила рулон в воздухе и плавно опустила на стол.

Король осекся на середине смешка, когда увидел открывшееся перед ним на рисунке.

Там было два вида, один снаружи и один изнутри.

– Вот тот собор, который увидит Небесный царь, – проговорил, едва дыша, король, уже сделав свой окончательный выбор в пользу этого проекта.

– Как твое имя?

– Дидаха, мой повелитель.

– Я выбираю тебя, ты будешь руководить возведением этого чуда.

– Слушаюсь, мой повелитель.

И вот сейчас, подходя к собору, он вспоминал, что он тогда увидел на бумаге и свое чувство трепета перед сим грандиозным сооружением. Он, как и каждый раз, подходя к собору, испытывал все тот же трепет, и ему казалось, что именно этого и хочет Небесный царь, чтобы у каждого, кто подходит к этой громадине, складывалось впечатление собственной ничтожности перед его величием.

Прямо на него шли словно убегающие в глубину, в бесконечность три арки, под сводами арки уютно разместились чудеснейшие витражи, поражавшие своей симметричностью и гармонией. И доминировали над всем этим две башни, уходящие как будто до самого неба, на их фоне любой подходящий к собору человек чувствовал себя букашкой. Будто две руки исполинского молящегося, воздетые к небу, они будут передавать все молитвы находящихся в соборе прямо Небесному царю, мечтал молодой король, когда увидел впервые рисунок Дидахи. И эта вера укрепилась в нем после того, как он увидел собор завершенным.