Игорь Волков - Куток, или Хроники лядовской автостанции

Представляешь: вот я вроде пока дома, а уже – там. По полю иду к лесу. А туман – по пояс, Сапогов не видно! В лесу тумана не будет, да и посветлее станет, пока дойду…

Эх, даже первый рейс кажется слишком поздним. Пока доедешь… До места еще добраться надо… Может, прямо сейчас и махнуть, в ночь, на последнем автобусе. Добраться до ближайшей деревни, переночевать в чьем-нибудь предбаннике до первой зорьки, а то в лесу у костра… Можно и в стогу…

И вот летит уже фанатик свободы к корзине и сапогам. На ночной надо успеть…

Успел, слава богу. И не он один – целый автобус набился. Кто-то вон в проходе даже сидит. И все уже на «ты». И не потому что первый стаканчик (пригодился!) распит еще на вокзале. Просто лес – он всех равняет, а начинается лес – правильно – с лядовской автостанции.

Не обходится и без курьезов.

Случилось это в августе, в начале 90-х. Сашка П. и я служим в проектном институте. Нам под сорок, и мы – руководители, так сказать, среднего звена. Это когда чертить уже разучился, а в большое начальство – не лезешь. То есть до своей жопы уже допрыгнули.

Значит, август, пятница. А по пятницам мы ходим в баню общественную париться. Кто еще помнит, их тогда было немного: на Марата была неплохая, на станкозаводе…

Но ходили мы обычно либо на Новую, либо на Ковалиху. На этот раз договорились и о месте, и о времени, и о закуске. Одно забыли – кто что берет. Это сейчас у каждого по два сотовых в кармане… Короче, не созвонились.

Сашка решил не рисковать – и взял. Ответственность на себя. Я тоже решил не рисковать – и взял две. Не докупать же у банщика втридорога.

Помылись, попарились, завернулись в простыни и закусываем не спеша. Духовно общаемся. А надо сказать, что Сашка – он любую тему мог развить горячо и убедительно. Если уж он завелся, его и не остановишь. О политике там, о революции или о войне – но как-то всегда он сводил все к одному, и переход этот был неожиданный, но предсказуемый каждым, кто Сашку знал. Заканчивал он всегда так: «…и тут я ей влындил!» Дальше уже могли говорить все остальные. Потому что глаза его заплывали салом, и он замолкал.

Со временем я придумал, как оборвать его, – где-нибудь на полуслове вкрадчиво перебить: «Саш, ну ты ей влындил или как?» И пока он растерянно моргал, могли говорить остальные.

В ту банную пятницу все шло как всегда. И кто из нас первый заговорил о грибах, я не помню, помню только, что одна бутылка из трех еще оставалась.

– Саш, а может завтра и съездим?

Он с сомнением посмотрел на последнюю бутылку.

– Нет, я, наверное, не проснусь так рано…смотри еще сколько.

– Так мы ее с собой возьмем.

– Дурак, что ли?! – он быстро скручивает головку и плещет по глотку в стаканы, – сам же говорил: «нельзя оставлять вино в доме на ночь»

– Это не я, это Пилон у Стейнбека.

– Чего?

– Ну… «Квартал Тортилья-Флэт». Там, значит…

– Все! – он решительно встает, – в дороге доскажешь. Едем прямо сейчас!

– Куда?

– За грибами, ебёныть! В Ворсму! Прямо сейчас.

– А корзины?

– Корзины у тебя возьмем.

– И сапог у тебя нет, – я еще пытаюсь сопротивляться.

– Сухо, можно и в ботинках. От тебя и Лариске позвоню. Одевайся.

Ну, думаю, если о Лариске вспомнил, может еще и обойдется. Не пустит.

Но мой номер не играет. Часа через два мы, взяв билеты до Ворсмы («Сейчас грибы только в Ворсме, я все знаю»), мы катим на последнем рейсе «Горький-Кулебаки». С лядовской автостанции. На нем – туфли, галстук, моя ветровка и моя корзина.

– Долго ехать? – спрашиваю я

– Не проспим. Давай по последней и отдыхай. Я разбужу.

Ссадили нас в Павлове, через три, что ли, остановки от Ворсмы. Время – двенадцатый час ночи. Мы одни на автостанции. Она уже закрыта – рейсов больше нет.

– Так, – говорит Сашка, – я тут все знаю. Постереги корзину.

Он исчезает в темноте. Я опускаюсь на лавочку и закуриваю. Через пять минут он выныривает в светлый круг фонаря. Карман моей ветровки у него оттопыривается.

– Купил? – спрашиваю я.

– Хватит до Тумботино. Тут километров десять.

– Какое еще Тумботино? Мы же в Ворсму ехали.

– Без разницы. И до Ворсмы десять. Но лучше в Тумботино – там леса дикие.

Выпив и покурив, мы поворачиваем к Тумботину.

– Все, – говорю я через час, – Больше не могу. Отдыхаем. Осталось еще? – слышно бульканье.

– Поспи, – говорит он, закусив, – я тебя разбужу.

Я тут же проваливаюсь в сон. Львы мне не снятся…

– Ты едешь или нет? – он трясет меня за плечо.