Отто Клидерман - Величие богов в лучах пурпура. Романтика в пустыне

Гордон только открыл рот от удивления

– Но я этого не говорил.

– Это сказали Ваши глаза, не так уж трудно было прочитать в них то, о чём вы подумали, – Лукаво улыбнулась Селина-Арно.

– Сдаюсь, так и подумал. А вы что умеете читать по глазам?

– Этому я научилась много лет назад. – В один момент её взгляд наполнился грустью, и она тут же отвернулась. – Это было более 20 лет назад. Пойдёмте, наша кухарка Элизабет уже приготовила в вашу честь что-то особенное. Ланч обещает быть великолепным.

– Сколько вы живёте здесь уже? – Поинтересовался Гордон.

– Скажем так, с 10 лет. Мои родители поколениями служили в этом доме, а когда они неожиданно умерли, семья Беркли стали моей приёмной семьёй. Старший сын господин Арнольд Беркли удочерил меня в возрасте 11 лет. Они дали мне хорошее образование, свою любовь, и в последствии, завещали мне всё их состояние. К несчастью ни один из них не имел собственной семьи. Какой-то злой рок. Две недели назад я получила письмо от моего адвоката. Собственно говоря, я знала о вас уже из завещания, которое зачитал адвокат после смерти хозяев дома. Поэтому ровно через 20 лет вы должны были появиться тут, желали вы этого или нет.

– Мистика какая-то.

– Не то, чтобы, но присутствует, – Многозначительно посмотрела на него Селина-Арно.

– А как вам удалось пережить годы войны?

– Куда труднее, чем вам за океаном. После трагической гибели господ я стала управлять имением. Дела шли хорошо, мы поставляли в Лондон всевозможные фрукты и овощи, цветы и даже продавали шерсть, удерживая внушительное количество овец. С приходом войны наше благосостояние резко пошатнулось, многие работники ушли на фронт и только 10 из 30 вернулись с войны. Рабочих рук катастрофически не хватало. Мы работали все, не пренебрегая ни чем, многое пришло в упадок, нам пришлось уменьшить наше количество овец, просто чтобы выжить. Это всё было в прошлом. Теперь мы постепенно возрождаемся и приводим в порядок наши земли акр за акром. К сожалению, многое ещё в слишком плачевном состоянии.

Гордон тут же бросил взгляд на безупречный вид Селины-Арно, и тут же задался немым вопросом.

Женщина многозначительно усмехнулась, и смело бросила: «Это от Шанель, если не ошибаюсь, вы угадали это. Мне нет необходимости скрывать своё состояние, которое оставили мне господа и которое я поддерживаю и приумножаю»

– Я неплохо разбираюсь в подобных вещах. – Согласно кивнул головой Гордон. – Но я не пытался вас судить.

– Это сделали ваши глаза, которые постоянно подводят и заставляют чувствовать себя неловко. После годов войны и лишений хочется расправить крылья и начать жить по-новому. Пойдёмте. Уже всё на столе и стынет.

Гордон сидел в огромной гостинной и ощущал, что обедает с призраками а не с людьми живущими в настоящее время. Эта вся обстановка, эти высокие витражи, деревянная мебель, огромный камин, почерневший от времени в центре залла, портреты предков, которых он никогда не знал и до селе даже не интересовался. Оленьи рога практически занимающие все стены и каменный пол, выложенный малосохранившейся до наших времён мозаикой.

Он ел с тарелки из старого как мир фарфора и вертел в руке серебрянную вилку. Еда была необычной, хотя и вкусной. Над ним весела необыкновенной величины хрустальная люстра и просто давила на голову. Этот стол непозволительно больших размеров, который явно сделали в то время, как закладывали фундамент этого дома. Господи, как же здесь уныло и мерзко.

За столом находились только двое: он и Селина-Арно.

Она спокойно резала мясо на маленькие кусочки и ложила их себе в рот, запивая отменным вином, при этом внимательно наблюдая за гостем-брюзгой.

– Вы уже стали считать минуты, когда покините этот радушный дом, чтобы не вернуться сюда больше никогда. – Спокойно констатировала женщина.

Гордон уже не скрывал своих чувств и больше не хотел пускать в ход свои галантные манеры.

– Я не большой любитель старины. Точнее сказать вообще не любитель. Это прошлое, которое меня тяготит. Я привык ко всему современному и новому. У меня дом наполнен жизнью и комфортом по последнему писку моды, несмотря на лишения за годы войны. Всё твердит о жизни, а здесь она умерла.

– Но мы то живие, а вы поди уже записали нас в призраки. – Продолжала так же спокойно есть Селина-Арно.

– Извените, я сегодня совершенно забыл о вежливости. Это впервые со мной такое за всю мою жизнь.

– Извинения принимаються. У вас просто есть с чем сравнить, а мы прожили здесь всю нашу сознательную жизнь, если не считать того времени, которые я провела с господами и несколькими слугами в Египте.