Дмитрий Зорин - Сказка и быль. Фрагменты памяти. Том I

Наши родители, как и подавляющее большинство населения Великой державы под названием СССР впитали в себя идеологию, определяющую образ жизни, постулаты, в которые все свято верили, и без которых не представляли себя. Это была коммунистическая идеология, превращённая большевиками в утопическую сектантскую идею построения рая на земле в форме коммунизма.

Наше поколение и я, в том числе, с «материнским молоком», если так можно выразиться, впитали в себя эту сказочную мечту и жили с ней. Мы свято верили в эту сказку, она стала нашей религией и целью всей нашей жизни. Я помню, как мы в молодости хором задорно распевали песню, в которой были слова: « Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», и так далее в том же ключе, и считали своим призванием претворить их в жизнь. Эти слова из песни взяты автором в качестве названия книги.

И немало положительных качеств перешло к нам от наших предков как по линии отца. Так и по линии матери, несмотря на навязываемый большевистской идеологией непримиримый антагонизм между их сословной принадлежностью.

Даже в этих условиях представитель пролетарского происхождения, отец которого был, проводником этой идеологии связал свою жизнь с представительницей купеческого сословия. Оба они были уже представителями другого поколения и жили новой жизнью, в которой сословное размежевание для них, не имело ни какого значения, хотя на уровне государственного строительства партия и власть ещё много лет держало всё это на контроле. Графа в анкетах о социальном происхождении до развала СССР была обозначена и в значительной степени оказывала влияние на судьбы людей.

Отец с матерью познакомились после ареста нашей бабушки, когда мама, оставшись одна, поселилась у приютивших её родственников. Эти родственники снимали часть дома, принадлежащего родителям моего будущего отца. Как говориться: – «Не было бы счастья, да несчастье помогло». В ту пору будущие мои родители были учащимися: мама – медицинского училища, а папа – трёхмесячных курсов налоговых инспекторов.

Моему появлению на свет предшествовал, по-моему, замечательный период, заложенный природой для всего живого ожидание потомства. Мама была уже, как в народе говорится «на сносях», и с её слов, отец нежно оберегал её. К сожалению, нам с братом не суждено было наблюдать взаимоотношения родителей. Помешала война, но по отрывочным детским воспоминаниям, из рассказов родственников и по бережному отношению нашей мамы к памяти об отце можно предположить, что это были отношения горячо любящих друг друга молодых людей.

Мама накануне моего появления на свет по воле судьбы оказалась в трудном материальном положении, так как не работала, а училась в фельдшерской школе. А судьбой оказалось исполнение приговора суда, по которому всё имущество, принадлежащее ей с бабушкой, было конфисковано. Часть фамильных ценностей, которые моя бабушка, спасая от конфискации, спрятала у дальних родственников, была ими присвоена. Видимо, они рассудили, что раз владелицу вещей расстреляют, то переданное им на хранение имущество и ценности ей больше не понадобятся. Дочь осуждённой они в расчёт не принимали.

Нашлись добрые люди, дальние родственники, о которых я упоминал, они не бросили молодую женщину, готовящуюся стать матерью, приютили нас. Эти простые люди, несмотря на свои ограниченные возможности ещё не раз в будущем протянут нам руку помощи. Не обошли вниманием её и родственники отца. Они оказали ей посильную помощь. Таких, как мама, молодых людей, родившихся в период революций и гражданской войны, чьи родители или близкие родственники были репрессированы по разным причинам, насчитывалось сотни тысяч, если не миллионы. Не редко подвергались репрессиям и их семьи, включая детей, независимо от возраста. Одни были брошены за решётку по анонимному доносу или надуманному обвинению, и потом уничтожены в застенках. Другие отправлены на каторжные работы в лагеря и там находили свою смерть или увечились или гибли в военных конфликтах. Их дети или находились с матерями в местах заключения, или помещались в детские дома – приёмники.

В будущем на вопрос анкеты, определяющий социальное происхождение я отвечал: служащих т.к. мой отец на день моего рождения был налоговым инспектором, а мать училась в медицинском училище на фельдшерском отделении. Вскоре он был призван на службу в армию и получил боевое крещение в военных конфликтах, которые практически следовали один за другим, и всё наше общение с ним происходило в промежутках между войнами, когда он приезжал на короткую побывку.