Обучение теории проходило почти так же как и на военной кафедре. Видно, теория была не интересна даже нашим преподавателям. И мы в основном, просто сидели в условных помещениях и ждали окончания занятий. Некоторым из нас посчастливилось поучаствовать в стрельбах из артиллерийского оружия. То были буксируемые артиллерийские пушки с вкладными стволами. Об этом я узнал, уже проходя службу в армии. Тогда же знания были на уровне просто пушки. Я же, как и большинство других курсантов, за сборы отстрелял по магазину патронов из пистолета ПМ и автомата АК.
Питание было сносным. Так солдаты взвода обеспечения, которые были приписаны для обслуживания нашего лагеря, просто были на седьмом небе от нашей кухни. Нам же все казалось не сладким и не вкусным, и мы однажды устроили демарш, отказавшись от приема пищи. Дураки – по другому, я нас, тех молодых, зеленных и гонористых не назову.
Раз в неделю, не могу вспомнить в какой конкретно день недели, нас возили в солдатскую баню. Почему ее так называют, мне до сих пор не понятно. Солдатская баня это просто душ, в котором не всегда есть горячая вода. С посещением бани связано одно из ярких воспоминаний о наших сборах. Для тех, кто служил в Тоцком, это та самая баня, которая почти напротив 506 мсп, куда я в будущем много раз водил солдат с артиллерийского дивизиона на помывку. Так вот, прежде чем помыться, мы ожидали своей очередности. С нами постоянно два три офицера. Как позже выяснилось, не зря. Часть курсантов, которые натерли ноги в сапогах, могла ходить в кроссовках. У большинства на руках были часы, у многих цепочки. Все это белое и сверкающее не могло не стать приманкой для старослужащих солдат и солдат кавказской национальности. Тогда я еще не знал через забор какого полка перепрыгнуло человек десять двенадцать и направилось в нашу сторону. Честно сказать, не знаю на что они рассчитывали. Ведь они шли к своим ровесникам, приехавшим с одного города, которые были не только знакомы между собой, а состояли в дружественных отношениях не первый год, кто то даже с школы. Мы не были запуганы и на нас они никак не могли повлиять в будущем. Подойдя к дереву, под которым, прячась от солнца и ожидая, когда запустят в баню, стоял наш взвод, охотники за блестящим и белым, начали с акцентом интересоваться кто и откуда. По ответу нашему солдатам стало понятно, что мы из Тольятти и будущие «шакалы», как они выразились. Дальше был какой то вопрос о кроссовках, на что солдатам был дан ответ уже в более грубой форме. Точно не помню диалога. Помню только, что где то рядом вылетела нога одного из курсантов, потом вторая, третья и началась своего рода мясорубка из ног. Руки в ход не успели пойти. Была своего рода стена с движущейся границей противоборствующихся. К этой границе быстро подскочили офицеры, и действуя жестко, отодвинули солдат, к которым уже на помощь стали подходить другие солдаты, из тех подразделений, которые выходили с помывки или наравне с нами ждали своей очереди. Похоже, в лагере людей перед входом в баню уже было разделение по форме одежды, а не по целям этой стычки. Мы в своей чистой зеленой в перемешку с гражданской одеждой были чужими среди серой затертой пропитанной пылью формой солдат. Чтобы избежать эксколации конфликта, нас быстро провели в помывочную, а после так же организованно вывели из нее и, посадив в борты камазов, быстро увезли. В дальнейшем нас старались возить в баню, когда там не было других солдат. В общем, к нам там было очень бережное отношение и старались избегать наших контактов с солдатами срочной службы.
В поле, где мы жили, не было ни телевизоров, ни радио. Сотовых тогда у нас ни у кого не было. Из музыки мы слышали игру на гитаре двух или трех бойцов. Один из них мой товарищ с школы, с кем я продолжал учиться в институте и на кафедре, Серега Шипилов. В время игры на гитаре, я словно пронизывался ею. Ведь ничего другого яркого вокруг не было. Были такие же, как и ты, парни. Природа. Никаких других звуков. Игра на гитаре казалось чем-то божественным, а тот, кто на ней играл и пел – чем то вроде бога. Естественно, из девушек мы видели только женщину, которая приезжала и брала пробу с полевой кухни по утрам. В городок нас вывозили только в солдатскую баню. Поэтому когда перед присягой, в конце сборов, нас привезли к почте, к телефонам, чтобы позвонить родным. Я получил еще один момент, который запомнился на долгие годы. Это, в время ожидания своей очереди, нам разрешили купить по мороженному и присесть напротив торговой точки, где продавали кассеты с музыкой. Продавщицей была молодая девушка, может наша ровесница, с белыми волосами. Из колонок играл хит того времени – «Мама, я полюбила бандита…» Вот надо же было мне запомнить эту песню не имеющего никакого смысла. Тогда у меня готовы были пойти слезы. Все казалось таким ярким и наполненным смыслом. Это ощущение знакомо всем кто был долго чего-то лишен. После этого человек может радоваться малому.
Читать дальше