Самуил Ходоров - Путаны нелёгкого поведения

В свою очередь, запроектированный полёт тестостерона в первую брачную ночь откладывался на неопределённое время, вместо него намечался совсем другой полёт на воздушном лайнере ТУ -134. Как и предполагал Леонид, романтикой здесь даже не пахло. Потускневшее здание аэровокзала было залито серой пеленой моросящего дождя. Внутри помещения хаотично толпился суетящийся народ, которому непременно захотелось в эту промозглую ночь взлететь в заоблачную высь. Рейс на Москву задерживался по метеоусловиям столицы. Все сидячие места в зале ожидания были заняты. Уставшая от ресторанной свадебной сутолоки, Светлана, час назад сменившая белоснежную фату на велюровый фиолетовый берет, устало подпирала давно некрашеную стену аэровокзала. Леонид, выбиваясь из давно уже растраченных сил в этот нескончаемый день, как только мог, веселил Светлану, расписывая прелести предстоящего морского путешествия. Молодая жена мученически извлекала из себя жалкое подобие улыбки, пока, наконец, через какое-то время не оказалась в кресле самолётного салона. Леонид, осторожно приподняв голову Светланы, хотел было подарить её устам нежный поцелуй, но молодая жена уже тихонько посапывала, непроизвольно сжимая его руку. Вот такая послесвадебная романтика, такая вот первая брачная ночь на десятикилометровой высоте с видом на мерцающие звёзды в иллюминаторе.

Ранним утром предпосадочная ситуация повторилась с той лишь разницей, что она происходила не в Томске, а в столичном аэропорту Внуково. Светлана, в отличие от Леонида, не была искушённой путешественницей. Дальше пионерских лагерей и университетской базы отдыха, расположенных не далее полусотни километров от города, ей бывать не приходилось. Поэтому изнеженная Светочка, ступив поздним вечером на борт сказочного круизного лайнера, еле нашла в себе силы чуть ли не доползти до каюты, в которой тут же повалилась на корабельную полку и заснула крепким, ещё девичьим, сном. Обескураженный Леонид тем временем тщетно искал символическое разбитое корыто, у которого он очутился волею неисповедимой судьбы, благодаря незабвенному презенту дорогого Самуила Наумовича.

На самом деле разбитым было вовсе не корыто, сокрушена была его хрустальная мечта, которую он лелеял буквально с первого дня знакомства со Светой. С этого знаменательного дня прошло более полугода, а сладостное ожидание первой брачной ночи и предвкушение чувственной и плотской любви по-прежнему оставались прерогативой приятных сновидений. Не успокаивало даже то, что первая ночь после свадьбы прошла на небесах, а вторая – на черноморских волнах, которые несмело подглядывали за молодожёнами в иллюминатор, но так ничего и не увидели.

К третьей ночи Леонид готовился, словно стратег к решающему сражению, и в этой роли он сделал всё, чтобы успешно выполнить задуманное. Но, похоже, в полководцы, равно как и в военачальники, не годился. Он скорее был мелким тактиком, чем масштабно мыслящим стратегом. Его романтики хватило только на то, чтобы, пока Светлана дышала на палубе морским воздухом, сбегать в пароходный бар, прикупить там бутылку шампанского, какие-то не очень свежие пирожные и выпросить у бармена две маленькие, уже бывшие в употреблении свечки. Когда молодая жена вернулась с вечернего палубного моциона, то увидела на миниатюрном каютном столике два бокала с шампанским, в которых при бледно-мерцающем свете, исходящем от свечных огрызков, серебрились и хаотично двигались искристые пузырьки.

– Ой, как романтично! – искренне прошептала она, непроизвольно вцепившись в бокал, поданный Леонидом. Потом не спеша преподнесла его к губам, и вдруг чуть ли не залпом осушила половину содержимого.

Леонид нервно передёрнул плечами, не понимал, что творится с его любимой. Несмотря на то, что женщину до конца понять невозможно, ему всё-таки за полугодовое знакомство со Светой удалось изучить некоторые её пороки. Один из них, по его мнению, состоял в том, что она не переносила даже слабого запаха любого алкоголя. Леонид, посмеиваясь, называл это неординарное явление не иначе, как «тяжёлой наследственностью», передавшейся ей от совсем не пьющего отца. Самуил Наумович, работавший во время войны хирургом во фронтовом госпитале, расходовал положенный ему по должности спирт исключительно в лечебных целях и никогда не позволял себе употреблять его вовнутрь. Этот редкий генетический код, очевидно, передался и любимой дочке.

Однако сегодня почему-то этот код не сработал. Уже через четверть часа тонизирующее «Советское шампанское» оказало на Светлану противоположное действие. Леонид, который нежно пытался освободить жену от ненужной ему одежды, вдруг ощутил, как гибкое тело её неожиданно обмякло и по закону всемирного тяготения стало медленно оседать на каютный пол. Он испуганно схватил её на руки и положил на заранее расстеленную постель. Устраиваясь удобно на подушке, Света промямлила что-то невразумительное и, повернув голову к пластиковой панели, окаймляющей спальную полку, провалилась в глубокий и беспробудный сон. Растерянный Леонид уже собирался бежать в корабельный медпункт, как вдруг сообразил, что виной этого незапланированного приключения является непривыкший даже к малой дозе алкоголя организм его возлюбленной. Проснулась новоявленная Джульетта только к полудню следующего дня, непонимающе взирая на уже холодный завтрак, заботливо принесенный мужем из ресторана. Вконец расстроенный «Ромео» молча поклялся себе больше никогда не соблазнять свою любимую жену даже малой дозой алкоголя. В конечном итоге получалось, что даже самая изощрённая тактика вряд ли принесёт удачу, если не учтены все, даже самые мелкие детали.