Валерий Иванов-Таганский - Любовь со взломом (пьесы)

Косовец (тихо) . Поэтому он на пятидневке в детсаде.

Ирина. Неправда! Вы же знаете, что сидеть у нас с ребенком некому. У Степана ночные рейсы. Я, если не буду задерживаться и брать дополнительную работу, на 15 тысячах останусь. Да, Костя верно говорит: мальчишка больной, его надо отправить на лечение. В заведение санаторного типа, где будет уход, внимание, хорошее питание, друзья… Он очень робким растет. И лучше – к морю! Нужно и Степана туда отправить, он кашляет ночами. Александр Константинович это понимал, поэтому и помогал внуку.

Валентина. Потому что беспризорным по двору бегал его внук, вот поэтому и помогал. Соседи с рук подкармливали.

Ирина. Ты за своими лучше смотри! Когда по дому крыс травили, кто как не твой Колька двух дохлых крыс в окно первого этажа забросил. Да ещё с посланием: «Пузатому миллионеру – “от красных дьяволят”».

Валентина. Он взяточник, об этом весь дом знает. Недаром его вскоре после крыс посадили. Мальчик смотрит телевизор, видит, как борются с коррупцией, и выступил с почином.

Ирина. Ты все-таки, Валька, подпалина неугомонная. Если бы не Александр Константинович, тебя привлекли бы к суду. Я ведь знаю: специальный диктант в классе был, по почерку твоего дьяволенка выудили. Поэтому нечего кивать на меня – моим полиция пока не занималась.

Степан. Может быть, хватит! От вашей любви в ушах канонада!

Олег (обращаясь ко всем) . Костя запальчиво сказал, что я не имею права претендовать на равную долю? Во-первых, я ни на что не претендую… Во-вторых, разве я спрашивал о своей доле? Я весь вечер сижу и удивляюсь, как «фантом» превращает людей в скорпионов в банке. Как же отец хорошо знал всех. Оставь он завещание, каждый за недооценку возненавидел бы его, а так все на пути возненавидеть друг друга.

Константин. Олег, ты не должен обижаться. К тебе наш отец относился как к близкому, но он многих людей ценил и со многими был дружен. И потом, есть закон кровного родства, узы первородства. Правильно? Недаром говорят: законный наследник или, как у Тургенева, – наследники. По всей видимости, у нас есть наследство, или, как ты назвал – «фантом», но наследниками этого «фантома» все-таки могут быть те…

Олег. Кого ты укажешь.

Константин. Кого укажет семья. А если говорить о твоей доле, Олег… Я думаю: она минимальна. Причем определить эту сумму можно в конце, когда полностью будет ясна картина распределения.

Пауза.

Олег. Хорошо.

Константин. Ты согласен?

Олег. Согласен. Но все-таки я хотел бы выслушать и других.

Константин. Значит, ты не согласен.

Олег. ещё раз объясняю: я согласен с твоим мнением, но ты же не один. Понимаешь: не один. Есть Степан, Валентина, Анна Николаевна, скоро будет Виктор. Если ваши мнения совпадут, пусть будет по-твоему.

Константин. Я полагаю, есть ещё и другие ценности, кроме совпадений мнений.

Олег. Неужели ты про совесть подумал?

Валентина. Давайте подождем Виктора. Зачем раньше времени разговор начинать. И ты, Олег, угомонись, никто тебя не собирается обижать.

Ирина. Олег, Костя прав. Мы с тобой здесь ни при чём. Я ставлю себя на ваше место… Да почему я должна делиться? Мой отец оставил миллион. Вдумайся: двадцать «мерседесов» на эти деньги купить можно. А я, значит, вместо того, чтобы распределить между своими, кровными, щедро раскидываю всем близким и дальним. Ясно, как божий день, что ни я, ни ты, Олег, ни… Анна Николаевна здесь ни при чём.

Олег. А я считаю, что Анна Николаевна – при чём!

Ирина. Не знаю. Нам следует встать и уйти, как ушли Зураб Вахтангович и Берлин. Захотят они, не мне, вам что-то выделить – их воля, нет – тоже их законное право. Но дело-то в том, что вы, выпроводив их, можете всей суммы лишиться.

Пауза.

Степан. Это почему?

Валентина. Потому что письмо обращено ко всем, и никто не знает, у кого эти деньги. Так-то вот.

Ирина. Я вот, к примеру, уверена, что они у Анны Николаевны, а захочет ли она поделиться, не знаю.

Косовец. Откуда же у тебя, Ирочка, такая уверенность?

Степан (Ирине) . Брось молоть языком. Я вот вас всех послушал, теперь вы меня послушайте: большую часть денег надо дать Валентине. У нее двое детей. Иван только через шесть лет вернется… Ей труднее всех нас, поэтому её доля – 500 тысяч! Нас пятеро остается, значит: по 100 тысяч каждому. Вот моя простая арифметика. И что бы вы мне тут ни говорили, мое слово будет таким. (Закурил и вышел из-за стола в другую комнату.)