Вацлав Михальский - 17 левых сапог

– Ну-ну! Молодец! – похвалил Адам.

Федя Сморчок стоял в стороне, опустив свои голубые глаза и почесывая ногу об ногу. Ему было обидно и очень хотелось сказать Адаму, что накопал червяков на своем огороде он сам и что красивая банка из-под халвы тоже его, но, боязливо поглядывая на лопоухую голову Митьки Кролика, он молчал.

– А ты мне закидушку дашь? – спросил Митька Кролик Адама с плохо скрытой тревогой в голосе.

– А вон приготовил, – кивнул Адам на землю. Рядом с его живой ногой лежала дощечка с аккуратными выемками, на которой была намотана светло-зеленоватая леска.

Митька благодарно промычал и, взяв закидушку, стал ее ласково рассматривать. И крючки, и литое свинцовое грузило, запрятанное до половины в розоватую резиновую трубку от медицинской кружки, – все было в полном порядке.

– Пошли, что ли! – сказал Адам, насадив на крючки кубики зеленой резины, чтобы крючки не кололись и не цеплялись. Встав, Адам сунул под мышку свой складной стульчик, взял из комнаты сетку с чем-то завернутым в газету, и они тронулись в путь. Митька Кролик со спиннингом Адама, как заправский рыбак, гордо шагал впереди, а Федя нес невидную закидушку и банку с червяками. Так они вышли за ворота больницы и пошли по широкой немощеной улице, поросшей темно-зелеными островками гусиных лапок. Идти по этой тихой, еще не проснувшейся улице было очень приятно. Свежий мягкий воздух очищал старую грудь Адама и глубоко входил в чистые, нежные легкие Митьки Кролика и Феди Сморчка.

По всей улице лежали розовые и золотистые пятна света, а вдоль дощатых заборов шли далеко голубоватые легкие тени. В тех местах, где золотистое пятно попадало на островок гусиных лапок, еще мокрых от росы, они вспыхивали ярко-золотым светом, а там, где попадало пятно розовое, горели ярко-алые места. По всей улице, уходящей далеко-далеко в сиреневый туман, никого не было видно, только у домика с зеленой калиткой сморщенный старичок Аркаша пас кур. Он сидел на низенькой табуреточке с прутиком в руке и строго смотрел за десятком рябых и красноватых кур, ходивших не спеша между островками травы.

– Ловись, рыбка большая! – радостно поднявшись с табуреточки, приветствовал рыбаков Аркаша, улыбаясь всем своим сморщенным темным личиком. – Покурим, што ль? Найдется?

Еще не доходя до Аркаши, Адам полез в карман за кисетом, потому что знал, что Аркаша обязательно попросит курева, и совсем не потому, что ему так уж хочется курить, а потому, чтобы «поговорить с человеком», а табачок у Аркаши и свой был. Аркаша достал курительную бумагу, свернул крутку из Адамова табака, прикурил и сказал, подумав, то, что говорил подряд уже много лет:

– Ну, как дела? – сказал Аркаша.

– Помаленьку, – отвечал Адам.

Аркаша пососал самокрутку, выпустил дым и продолжал беседу:

– Ну, как жизнь? – сказал Аркаша.

– Да ничего…

– Ну погода-а! – сказал Аркаша, счастливо обводя округу своей маленькой ручкой с папироской между темными пальцами.

– Погода что надо! – подтвердил Адам.

Митька и Федя прошли вперед и нетерпеливо смотрели на Адама и Аркашу.

– Да-а, – сказал Аркаша, подумав еще немножко. – Да-а! Так на рыбалку, значит? Рыбу, значит, ловить?

– На рыбалку, – подтвердил Адам. – Так я пойду.

– Счастливого пути, доброго здоровья! – сказал Аркаша и радостно снял с лысой маленькой головы зеленую засаленную фуражку.

– За Толяном зайдем, а? Наверно, дрыхнет, – сказал Митька, – все равно остановка напротив его дома.

Вышли из автобуса на конечной остановке, у старого рынка. Перейдя масляно сверкающие на солнце, отливающие голубоватым светом рельсы железной дороги, мимо старинной пожарной каланчи, в раскрытых воротах которой стояла новенькая ярко-красная спецмашина, мимо пустыря, усеянного камнями и смятыми жестяными банками, они прошли в переулок на стыке дворов бондарного завода и рыбоконсервного комбината. Справа от бондарного завода стойко пахло дубовой клепкой, а слева, из другого двора, пахло мокрой солью, рыбой и пряным маринадом. Узким переулком, где смешались в воздухе все эти запахи, мимо тенистого дворика маленькой ведомственной больницы они вышли к самому морю. Навстречу им высокий парень в брезентовых штанах и желтой вылинявшей майке тащил высокое цинковое ведро, доверху полное серебряной тарашки.

– Ух, идет! – воскликнул Митька Кролик. – За сколько наловил?

– С четырех утра! – гордо блеснув черными навыкате глазами, ответил парень. – Здорово шурует, только мелковатая.