Данил Казаков - Хозяин шапки

– Устал? – спросила заботливо.

– А то, – усмехнулся Сёмка, – пахать, это тебе не полено качать – тяжелее работка будет.

– Это Маша, – упрямо повторила девчушка.

– А может мальчик? Может сын у тебя?

– Нет, мальчики только у мальчиков бывают, а я девочка, вот.

– И мальчики и девочки только у девочек родятся, – просвещал её Сёмка. – А скажи – ка, Маринка, с кем это ты, понимаешь, валялась, спала вместе?

Маринка нахмурила лобик, задумалась. И спала, и валялась не вполне подходило к тому делу, которое с ней совершали. В то время к ней особенно хорошо относились: жалели её, сладко кормили, защищали и очень старались ей понравиться.

– А любила кого? – широко улыбнулась она, – так всех я люблю и, все меня любят, кроме мамки. Мамка Фёкла всё Маринку ругает, никуда Маринку гулять не отпускает.

Меланья управлялась по хозяйству: сбивала сметану, теребила шерсть, варила суп, заносила воду. Каждый раз, выбегая на мост, она прислонялась лбом к стеклу, смотрела, как пашет её Сёмка. Радовалось сердце матери. Конечно, сейчас не то, что раньше, когда лошадь с натугой тянула плуг, всё прогибаясь вперёд, когда пахарь тоже тяжело ступал, покрикивал на лошадь. А рядом суетились бабы, кто навоз подкладывал, кто картошку втыкал. Сейчас лошадь шагает легко, пласт плугом Сёмка отрезает тоненький, сам только направляет плуг, не заботясь вдавить его глубже. Вместо баб сидит одна малоумная Соска, и Сёмка радушно разговаривает с ней. Но, всё же пашет, тёмные пласты земли ровным слоем нежатся на солнце. Меланья сварила суп вкуснее, не пожалела положить солёного мяса. Приготовила салат из огурцов и помидор, сварила яйца. Стукнула на мосту по стеклу, позвала сына обедать. Тот махнул рукой Маринке, приглашая её тоже. Та рада-радёшенька, вперёд парня домой заскочила. Сёмка пока под умывальником руки мыл, она уже за столом сидит, на его табуретке. Меланья опешила.

– Я тебя разве звала?

– Он позвал, мы пахали, так устала я.

– Мы пахали? – захохотал Сёмка, – что то я тебя, девка, за плугом не видел. Ну, сиди, сиди, авось не обеднеем.

Маринка и не думала уходить, она достала своё полено, намериваясь накормить и свою «дочку» пришлось Сёмке принести стул из своей комнаты, сесть рядом с гостьей.

Меланья брала досада: Соска хоть и немного съесть, но не приятно видеть её в своём доме за столом, словно она родня, какая, будто будущая невестка. Голодная девчушка вылавливала из тарелки куски мяса, подносила ложку к своей «дочке», а потом отправляла содержимое в свой рот. Выловив мясо, она принялась за салат, перемазав сметаной и себя, и полено. Насытившись, Маринка взяла одно яйцо, спрятала его в карман.

– Зачем берёшь? Здесь ешь, – попросила Меланья, сейчас девчушка забавляла её. Она с сыном не ела, а лишь, усмехаясь, смотрела на гостью, для которой их еда казалась роскошью. Остатки из тарелки, из которой ела малоумная, Меланья вылила в помои, а себе и Сёмке налила новую порцию.

– Мамке отнесу, – ответила Маринка, – курич у нас нет, курич мы съели. – Она потянулась было снова к тарелке с мясом, но Меланья бесцеремонно вывела ей из-за стола.

– Иди, иди, тебя мамка Фёкла ждёт.

Маринка состроила плаксивую гримасу, и всё вытягивала шею, оборачиваясь на еду. Пришлось Меланья взять её за плечи, вывести самой до калитки. Сёмка посмеивался. Придвинув тарелку к себе, он аккуратно ел, поглядывал в окно. Там Соска уселась на чурбан и очищала себе яичко, соря скорлупой вокруг себя.

– Ох, и неряха, – сердилась Меланья.

– Курицы склюют, – успокоил её Сёмка, а она умнее нас с тобой.

– Как это? – не поняла Меланья. Она явно ожидала услышать в ответ порочащий Маринку. Умная, но такой ум нам и даром не нужен.

– Деньги научилась даром получать, я вот не умею, а она может. На одного ребёнка 80 рублей, а на двух выходит и все 160 будет.

Сёмка криво усмехнулся, задумался, то ли дразнил мать, то ли, правда прикидывал на себя: как бы и ему тоже иметь такую возможность пользоваться такими деньгами. Меланья Соске завидовала и удивлялась столь не обычному её заработку: ведь раньше на детей совсем не платили, но видеть у себя дома калек ей не хотелось не за какие деньги.

– И не надо, – махнула она рукой, пристально всматриваясь в лицо сына, – и денег таких не надо, и инвалидов не надо!

– Конечно, нет, – заметив её замешательство, Сёмка довольно рассмеялся. Он был доволен собой: тем, что не согласен жить за счёт инвалидов, что сумел напугать мать, и что пашет сегодня и мать должна быть им очень довольна. Он доел суп, попробовал салат, очистил пару яиц и пошёл в огород.