Владимир Козлов - В погоне за кардиналом. Горькое молоко – 6

В назначенное время к нему вышел капитан с повязкой ДПНК.

– Вы Сергей Беда будете? – протянул он руку Серому.

– Да я, – ответил на рукопожатие Беда.

– Пройдёмте со мной на второй этаж? – пригласил капитан Сергея.

Они поднялись на второй этаж и прошли по коридору в просторный полупустой кабинет, где кроме трёхногой вешалки и письменного стола ничего не было. По запаху и внешнему виду было видно, что здесь только произвели косметический ремонт. За столом сидел подполковник.

Сергей сразу его узнал, – это был бывший воспитатель Иван Иванович.

– Иван Иванович, заместитель начальника колонии! – не узнав Сергея, представился он. – Временно исполняю обязанности начальника колонии, – добавил он.

Он задержал свой взгляд на улыбающемся лице Беды.

– Беда? – удивлённо протянул он, – так это с тобой начальник производства разговаривал?

– Если я здесь, выходит со мной, – ответил Сергей.

Иван Иванович долго тряс ему руку, а когда успокоился, спросил:

– Так ты значит, фабрикантом стал?

– Ну, это громко сказано. Заводик не большой имею, – скромно ответил Сергей.

– Молодец, а мы с Петром Егоровичем тебя часто вспоминаем. Такие воспитанники, как ты не забываются. Как ты нас развёл на вишню, вся колония через год узнала. Хоть и с запозданием, но спасибо я тебе всё равно скажу. По два раза в году естественно твоя вишня не плодится, но урожай и я, и Пётр Егорович снимаем ежегодно богатый.

– Это всего лишь хулиганистая шутка была Иван Иванович, – объяснил Беда, – но если моя шутка вылилась в хорошее вишнёвое варенье, то я только рад этому.

– Ты знаешь Зорин, – обратился Иван Иванович к капитану, – этот Сергей Беда был моим подопечным много лет назад. Такого нам жару давал, что наказывать его было нельзя. Фантазёром эрудированным его Кум называл. А как иначе? – перевёл он взгляд на Сергея.

– Я уже это понял, – с любопытством рассматривал капитан Беду.

– А ты знаешь Сергей, что я наводил справки о тебе, когда ты покинул нашу колонию, – словно изучая, подполковник испытывающим взглядом смотрел на Беду. – Чудил ты там по полной программе. Думал, всё срезался парень на взрослой зоне, а когда перед твоей свободой я случайно вышел на кума. Фамилию его не помню.

– Моисеев, – подсказал Вовка.

– Да, он, – точно Моисеев, – вспомнил Иван Иванович, – он меня порадовал приятным известием. Сказал, что ты сидишь в изоляторе, и освобождаться будешь оттуда. Я его спрашиваю, что совсем плохой парень Беда стал? Так он мне ответил, что ты настоящий парень и вторично на зону не попадёшь, – родня не даст. В общих чертах он лестно отозвался о тебе. А как судьба сложилась у твоего друга Балашова? Вы ведь с ним вместе кажется, были в последнее время? – спросил Иван Иванович.

– Юрка фермером заделался, у него семья. Живёт хорошо, – построил дом себе, рядом с родителями.

– Как приятно слушать такие известия, – сказал подполковник. – Ну, показывай свои мебельные фотографии? А уж потом будем с тобой рядиться.

Сергей вытащил фотографии и положил перед Иваном Ивановичем.

– Хороши, Хороши, ничего не скажешь, – оценивающе заметил он. – Я думаю, мы пойдём на твои условия. За шестьдесят стульев, мы деньги перечислим. И могли бы ещё сто взять, но на бартер. А какой он у нас ты знаешь, паяльные лампы, гвозди и настольные сверлильные станки.

– Иван Иванович за такой бартер, я всю колонию в дуб одену, – сказал Беда, не показывая своего внутреннего ликования.

– Ну, тогда договорились, давай свои бумаги, – сказал подполковник, – я всё проведу сам через бухгалтерию. А ты постарайся в ближайшие дни доставить стулья.

– Первую партию привезут хоть сегодня, – заверил Колчак, – сейчас я позвоню, и машина через четыре часа будет здесь.

– Меня это устраивает, действуй? – встал с места Иван Иванович, и показал на стул, которые обычно ставят в столовых, – видишь, на чём приходиться штаны протирать? Такие стулья только в нашей колонии можно встретить. Мне в ноябре семьдесят годков стукнет. Из области намёк уже получил о заслуженном отдыхе. Хочу вот стульями заполонить всю колонию. Пускай меня добрым словом вспоминают.

– Возраст почтенный, – сказал Беда, – пора на природу и в шезлонг с подзорной трубой. Как Соломон говорил; – всему свой час, и время всякому делу под небесами:

– Время родиться и время умирать, время разрушать и время строить, время разбрасывать камни и время собирать камни, время молчать и время говорить, – закончил подполковник цитату мудрого еврейского царя.