Оксана Коста - Бездомные души. Книга 1. Кот

– Здравствуй, Игорь, – коротко отозвалась женщина, не придав особого внимания отвешенному в ее сторону комплименту, и еще более строго обратилась к сыну: – А ну-ка, быстро заканчивайте свою болтовню, Илья, и живо спускайся вниз!

– Есть, маман! – Илья скорчил смешную гримасу и отдал честь ладонью правой руки. – Клянусь, что буду ровно через секунду! Мы уже прощаемся.

Мама удовлетворенно кивнула и закрыла дверь.

– Ну ладно, братка, я опаздываю на семейный ужин с «очень важными» для отца людьми. Думаю, часика через четыре все разойдутся, и я спокойно свалю к вам.

– Собираемся в одиннадцать, – напомнил Гарик. – Позвони, как выберешься из дома, может, подхватишь кого по дороге.

– Договорились, – торопливо отозвался Илья, нажал кнопку отключения, и лицо приятеля молниеносно исчезло с экрана компьютера. Еще раз лениво потянувшись, он с большой неохотой поднялся из мягкого кожаного кресла и, стянув через голову свою удобную растянутую футболку, подошел к стенному шкафу. Открыв дверцы, он снял с вешалки заботливо приготовленную и отглаженную мамой сорочку белого цвета, без особого энтузиазма накинул ее на плечи, застегнул пуговицы и заправил полы в заношенные рваные, но очень удобные джинсы. В этот момент Илья подумал, что мама останется недовольна, если он не наденет брюки… Закатав рукава рубашки по локоть, он взял со стола свои очень дорогие часы, подаренные в прошлом месяце родителями за получение диплома, и застегнул на левом запястье черный ремешок из натуральной кожи. Сам он, в силу своего характера и образа жизни, не любил следить за временем. Не любил какие-либо рамки, ограничивающие его свободу. Но отец с малолетства готовил его к тому, что рано или поздно именно ему придется управлять компанией. Отец внушал ему, казалось бы, простые истины, но… эти истины были ему так чужды… Илья понимал, что путь для него уже выбран и утвержден его же родителями; что они, направляя, ведут его по жизни и не ждут от него проявления самостоятельности, но именно это понимание и было самым унизительным. Тот факт, что от него ничего не зависит, что за него уже давно все решено, и вся его будущая жизнь от и до расписана в отцовском ежедневнике, сводил его с ума. И каким бы высоким благом не казалось это покровительство, каким бы прекрасным и всепоглощающим чувством не была родительская любовь, все чаще и чаще он чувствовал себя марионеткой в чужих руках, и это обстоятельство приводило его в состояние конфликта со своим собственным «я»…

Да, отец внушал ему простые истины. И одна из этих истин пафосно гласила, что дорогие часы, хороший костюм и качественная обувь – это показатели статуса мужчины, а так как он был сыном мужчины с высоким статусом, то теперь был просто обязан демонстрировать свои дорогущие часы на людях. Отец должен быть им доволен. Илья обреченно вздохнул, раскатал только что подвернутые рукава рубашки вниз и застегнул пуговицы на манжетах, затем подошел к прямоугольному зеркалу во всю стену и посмотрел на себя.

– Клоун, – тихо констатировал он, оценив то, что там увидел. На него смотрел смуглый светловолосый симпатяга с карими глазами, самый настоящий мажор, маменькин и папенькин любимый сынок, весь такой холеный и блестящий, в фирменной одежде и дорогих часах; самодовольный, но сам не добившийся в своей жизни пока ровным счетом ничего, кроме окончания университета. Он невесело ухмыльнулся. И все же нет, он не тот, кем хотят видеть его родители. Он – Илья Котов, простой парень 23 лет от роду, легкий на подъем и интересный в общении. Парень, которому нравится учиться, который любит точные науки и спорт, который очень любит свою семью. Но также сильно он любит и свою свободу: друзей, вечеринки, выпивку, танцевальную музыку и ночную жизнь! Илья снова ухмыльнулся, думая об этом. Именно за эту фирменную ухмылку и хитрый прищур темных глаз он и получил свое прозвище Кот. Только теперь это уже была не просто кличка, это было его имя. Так прозвали его друзья с самой школы за веселый и добрый нрав, за жизнелюбие и щедрость. Подсознательно протестуя против родительского гнета, он поднял правую руку и взъерошил свои светло-русые волосы. Снова тяжело вздохнул и прищурился, глядя на себя. Никакой он не мужчина со статусом, как бы не хотелось отцу видеть его таковым. И на данном этапе своей жизни он абсолютно не желал им становиться! Да… не желал. Но он любил родителей больше всего на свете и не хотел ничем их огорчать. Поэтому, в очередной раз подавив свои внутренние амбиции, он пригладил взъерошенные волосы, быстро сменил рваные джинсы на классические брюки, бросил последний тоскливый взгляд на солнечный свет за окном и вышел из комнаты.