Татьяна Володина - Моя вселенная

Будь Макс умнее и осторожнее, здравомыслящим и дорожившим нашими отношениями, возможно, мы сейчас вместе растили бы нашего сына. Всего-то и нужно было: снять номер в отеле и заняться там своим случайным сексом, а не делать это в нашем доме. Я понимаю, что за этим нет ни любви, ни даже истинной страсти, а только похоть самца к красивой самке. Этот зов природы, конечно, можно понять и даже возможно простить, но зачем так цинично… То, как это было сделано, о многом говорит. Я не знаю, кто был с ним в нашей постели, мне наплевать на нее, как и ей на меня. Это не ее вина, это вина Макса. Это он, оскорбив меня, разрушил наши отношения. Зачем он привел ее в наш дом? В нашу постель, в которой говорил мне о любви и уверял меня, что счастлив со мной? Это предательство я не смогла принять и простить, это была пощечина мне, и она до сих пор болит. Ложь – это плохо, но увидеть ее – очень больно. Макс и сейчас желанный жених для многих женщин. Но упорно продолжает утверждать, что по-прежнему любит меня, и просит простить его. Пусть бы я была в неведении или узнала бы со слов других, пусть даже от него самого, если бы он объяснил, что больше не любит меня, а любит другую… Но то, что я увидела… Эта картинка преследует меня, а главное – потеря ребенка… Нет и нет. За все в этой жизни нужно платить. Цена похоти Макса, его случайного секса, как он оправдывал это, оказалась для меня непосильной. Мне потребовалось три года, чтобы перестать вспоминать об этом ежедневно. В этом была и заслуга Дэвида.

Наконец мои глаза наткнулись на табличку с моей фамилией. Ее держал молодой высокий парень с чувственными губами. Все правильно: Дэвид прислал за мной машину. «Он, как всегда, все продумал», – отметила я, подходя к человеку с табличкой.

– Добрый вечер! Вы, наверное, встречаете меня, – я улыбалась ему как старому знакомому.

– Только вас я и встречаю, – засмеялся парень. – Как только я увидел вас в толпе, решил, что никакая другая девушка не займет место в моей машине.

Улыбался он заразительно, и только тут я поняла, как он красив.

Машина ехала вдоль Средиземного моря в сторону мыса Кап-д’Антиб, который в сумраке вечера растворился в скалах и прибрежных соснах. Мы проехали мимо легендарного отеля «Эден Рок», затем по главной улице Антиба и свернули к особнякам, а потом, миновав их вплоть до последнего дома, притормозили у открытых ворот и по усыпанной гравием дорожке медленно пересекли сосновую рощу, остановившись перед широким крыльцом у внушительных парадных дверей большого здания 30-х годов с видом на море. На ступеньках здания нас встречал Дэвид. Он открыл дверцу машины и заключил меня в свои объятия, которые подчеркнуто были дружественными: встретились двое хорошо знакомых людей, а возможно, даже брат и сестра. Он тут же выпустил меня из объятий и стал расплачиваться с водителем. Парень что-то весело говорил Дэвиду, и тот, усмехнувшись, посмотрел на меня. Забрав мои чемодан, Дэвид, ни слова не говоря, рукой пригласил меня подняться в дом и, когда дверь за ним закрылась, бросил на пол вещи и набросился на меня. Каждый поцелуй его был долгим и неистовым. Его словно мучала жажда и он хотел пить, а когда стал пить – не мог ее утолить. У меня от счастья кружилась голова. Оторвавшись от меня, он заглянул в мои глаза.

– Я уже побрился на ночь, – он шептал мне с такой нежностью, что мне стало жарко. – У тебя такая нежная кожа… везде… Я скучал… очень скучал… Я боюсь сделать тебе больно.

Подхватив меня за ноги и закинув на плечо, Дэвид внес меня в комнату.

– Куда тебя нести? В кухню?

– Нет, – смеясь и задыхаясь от счастья, пропищала я. – Господи, Дэвид!

Я была в руках Дэвида, я чувствовала себя счастливой, и мне хотелось крикнуть миру: «Хотите посмотреть на счастливую женщину? Смотрите – это я».

– В спальню? – Дэвид разворачивался в разные стороны, похлопывая меня по ягодицам.

Я захлебывалась от смеха:

– Нет, нет и нет. В душ, в душ меня неси. Пожалуйста, в душ.

Поставив на ноги в ванной, Дэвид стал снимать с меня рубашку, затем отбросил в сторону шарф, избавил меня от обуви. Делал он это медленно, не произнося ни слова. Молчала и я. В доме была тишина, которую нарушало только наше шумное дыхание и стук моего сердца. Это меня захватило до такой степени, что я боялась рухнуть на пол. Стянув с меня майку, Дэвид нежно поцеловал в шею, и принялся расстегивать джинсы. Когда его пальцы коснулись кожи, у меня дрожь пробежала по спине, и я громко выдохнула. У Дэвида в глазах заплясали искорки и на лице расплылась улыбка Чеширского кота.