– Как родитель я состоялся, – кратко отвечал он, когда она в начале их отношений заводила разговоры о детях.
– Но я не состоялась, – сказала она ему однажды.
Сказала смело, как чувствовала – и это было необычно для нее: всегда она была с ним согласна, покладиста. Давно поняла она – только так и можно было его удержать в отношениях, которые он не ценил, которыми не дорожил, которые не боялся потерять.
– Я тебе в этом не помощник, – жестко ответил он и отвернулся – демонстративно, как делал всегда, когда ему что-то не нравилось. И она замолчала и испугалась и обиделась одновременно на грубый этот ответ, на незаботу о ней. Но испуг ее был все же сильнее обиды. Страх потерять любимого заставил ее подойти, обнять и, потершись головой о его плечо, сказать примирительно:
– Ну, не сердись… Я понимаю, что тебе это не нужно, но и ты пойми…
И он резко руки ее скинул и сказал, не глядя в глаза:
– Разговор на эту тему закончен. Мне никаких детей не надо. Хочешь – рожай, только не от меня…
И она – опять замолчала. Что тут можно сказать, когда рожать она хотела для него, от него, и только от него…
И умом понимая всю обреченность этих отношений, в которых она любила его, а он позволял любить, она все равно хотела быть с ним, жить с ним, рожать от него детей – всех, сколько получится. А ему – и один был не нужен. И сердцем она чувствовала глубокую пропасть между ними, пропасть, которая никуда не исчезала, – между ее любовью и его нелюбовью. И она понимала, что так будет всегда. Такой он человек— ни в ком не нуждается, ни от кого не зависит, но и любить, наверное, не умеет. Но именно такого она его и любила, понимая всю обреченность своей любви.
Но хоть понимать она все и понимала, расстаться с ним не было сил. Он был всем для нее. С ним, в его присутствии она словно оживала, наполнялась энергией… С ним она жила, дышала полной грудью. Без него, казалось, и воздух в комнате становился колючим, и дыхания не хватало – да и зачем было жить, дышать?!
И она ждала, когда он снова придет, чтобы подышать, надышаться им, и становилась она рядом с ним какой-то другой: живой, страстной, словно присутствие его действительно вдыхало в нее жизнь. А без него – что за жизнь без него?..
…Впереди было два выходных дня без него – не любил он встречаться с ней в выходные, быстро положил конец таким встречам.
– Я найду выходным дням более достойное применение, чем в постели кувыркаться и брюхо набивать, – сказал он ей однажды в первые недели знакомства, сидя на кухне, пресытившись ее ласками, вкусной едой, для него приготовленной. Так он ответил на вопрос – проведут ли они вместе выходные. И ответ этот был грубый, унижающий, словно она, ее забота, нежность, вкусная еда – было чем-то недостойным его внимания. И слова эти вызвали обиду, желание возмутиться несправедливым его отношением к ней. Но она подавила в себе это желание, списав все на его усталость, на мужскую резкость: мол, это у него так просто прозвучало, это ничего не значит…
Но он был честен с ней. Он действительно всегда находил выходным более достойное применение. Оставался дома, уезжал с друзьями на рыбалку, ездил к родителям – занимался разными делами и никогда не звал ее с собой, словно не было там для нее места. И она это тоже приняла. Только выходные теперь очень не любила, словно они были виноваты в том, что она оставалась одна, задыхаясь без него в своем одиночестве. И хоть и тяжело переживала она эти дни – она редко выходила из дома: какой смысл куда-то ехать, ведь его там нет.
Но в этот раз, увлеченная рассказом подруги, Марины, об осеннем лесе, о грибах, которыми полон лес, поддалась она на уговоры и поехала с ней в деревню, на дачу, ранней электричкой, в которой сонные грибники с пустыми еще корзинами заполнили весь вагон. И, выйдя на станции далеко от города, она вдохнула глубоко насыщенный запах леса, хвои, сырой травы – и вдруг забеспокоилась внутренне, словно что-то начало с ней происходить новое, волнующее.
И чувство это еще больше усилилось, когда, войдя в дом подруги – старый бревенчатый сруб, – она распахнула окна и свежий лесной воздух стал заполнять дом, словно смывая застоявшийся запах. И она опять – вдыхала и вдыхала этот свежий воздух, словно тоже хотела смыть, убрать все застоявшееся в ней.
И когда после скорого завтрака отправились они с подругой за грибами в лес, раскинувшийся прямо за калиткой, она только и делала что дышала, дышала – и надышаться не могла. Таким вкусным был запах леса, таким разным – в потоке соснового аромата чувствовались терпкие нотки каких-то растений, тонкий запах земли, влажной коры и мха.
Читать дальше