Алекс Рэй - Запах оружия. Запахи смерти

– Как нет? – Пётр всматривался, щурясь в отстоящие метров на сто пятьдесят развалины Песчанки.

– Там восточники ходят, добивают наших ножами. Ты что не видишь?

– У меня это… Я вдаль плохо вижу. – Пётр впервые на памяти Яна говорил тихо. – Ножами говоришь? Вот ссуки…

Зажатые между дюн танцы, перегруппировывались. Оставив на склонах около тридцати трупов, они поменяли тактику. Отошли подальше, так что гранатой не докинуть, и стали методично отстреливать высунувшихся ополченцев. Ян присел и огляделся, – в обе стороны траншеи лежали и полусидели мёртвые. Старик, у которого Ян взял карабин, скрючился на дне, обхватив руками пробитую пулей грудную клетку. Ян присел возле него, пошарил по карманам и нащупал последний магазин, Пётр тем временем, подсчитал потери – в строю осталось девять человек.

– Так! – снова гремел он басом. – Они сейчас опять попрут, забирайте у мёртвых гранаты, пули, нечего стесняться.

В траншее началось шевеление.

– Взводный, может, отойти попробуем? Перезарядимся и бегом отсюда.

– Да, ну! Куда ж ты, родной, побежишь?

Засвистела первая мина – все пригнулись, ожидая взрыва, но это был «глаз» – облегчённая камера на большом парашюте. Дорогой беспилотник «Ли-КакЕгоТам» решил поберечь – партизаны, завидев его, палили, как сумасшедшие, а дуракам как известно везёт, еще собьют ненароком. Глаз повис над дюнами, и командир минометной батареи быстро ввел в баллистик данные для стрельбы. Раздалось шесть хлопков, и режущий уши свист заставил ополченцев вжаться в землю. Близкие взрывы сотрясли траншею, засохший раствор пошёл трещинами, и тонкие струйки песка устремились на дно словно ручейки.

– Для начала, по нам решили врезать – сказал Войнов. – Ян, ты б накрылся, песку наглотаешься.

Ян встряхнул накидку, и тут в дальнем конце траншеи упала мина. Она разбросала тела, вышвырнула из окопа оторванные конечности и прошлась волной осколков до ближайшего колена.

– Ну, всё. Пристрелялись, сволочи.

Сержант подобрался к Яну и стал подталкивать его к дальнему концу траншеи.

– Давай-ка, парень, двигай к торцу, там больше шансов. Накрывайся.

Войнов усадил Яна в угол и заботливо накрыл плёнкой.

– Я тебя это… Трупами завалю, ты не бойся – так надо. Жди до ночи, понял? Только когда почуешь, что эти суки ушли, вылазь. А до того терпи, понял? Терпи, малый…

Ян почувствовал, как на него навалилось что-то тяжелое, потом ещё. И ещё. Запах крови одурял, сквозь тошнотворный туман он различил последние слова сержанта.

– У меня сын твоих годов, может, его тоже кто прикроет. Вам жить надо, ребята, жить, детей делать.

Войнов сгребал руками песок, присыпая несколько трупов, под которыми схоронился Ян. Потом ушёл, и спустя несколько секунд послышались выстрелы его карабина. А Ян, с трудом ворочая рукой, достал тюбик с мазью-блокиратором – терпеть уже мочи не было.

Поллитровку воды, запасенной в набедренной кармане, он прикончил даже не заметив. Вся она вышла в пот, который облепил тело противным липким клеем. Организм боролся с адовым пеклом, пытаясь испарением хоть немного снизить температуру, но получалось хреново. Ян лежал в обнимку с КРВ, отстранившись от реальности, впав в забытьё далеких грёз. Как давно в детстве, когда прибегал с улицы зарёванный и зарывался с головой в одеяло. Вокруг гремели взрывы, сотрясалась земля, и раскалённый песок струился со змеиным шипением. Казалось, это продолжалось целую вечность, и когда до Яна, наконец, дошло, что обстрел прекратился, он даже не сразу понял; из странной полудрёмы его выдернул надвигающийся запах танцев. Они перекликались своими высокими голосами, слова с изменяющейся тональностью сплетались в чудн у ю визгливую песню, которая прерывалась изредка короткой очередью или контрольным выстрелом. Ян почти перестал дышать, превратился в песок, в камень, в еще один труп, которых было так много вокруг. Один восточник остановился на краю траншеи, песок осып а лся из-под его подошв. Он что-то крикнул остальным, то ли приглашал полюбоваться на приятное зрелище, то ли спрашивал совета. Потрошить трупы или уже нет времени – снизу надрывался «Ли-КакЕгоТам». Щёлкнул переводчик огня, танец дал три одиночных и пошёл дальше. Пуля прошила Яну левый бицепс, и горячая кровь поползла липким ручейком по руке. Вот же, мать твою! – выругался про себя Ян. Боли он почти не чувствовал, адреналин гасил её сумасбродной волной, и он больше нервничал, что так и сдохнет тут от потери крови, под кучей трупов. Просто умрёт, и его скромный счёт к танцам остановится на цифре два. Скорей бы уже гады! Валите отсюда. Валите! Его мантра возымела действие. Почти одновременно завелось несколько движков и колонна начала медленное движение.