Дмитрий Панков - Юноша, женщины и пёс Юрик

Петр оказался в компании с тремя мужчинами. Они производили впечатление бывалых путешественников и крепких собутыльников. В их взаимоотношениях все было доведено до автоматизма и четко распланировано: утром, почистив зубы и умывшись, они начинали за чаем планировать очередное возлияние на троих и продумывали, как это осуществить с минимальными затратами. Распределяли между собой роли. Во время стоянки поезда эта троица разбегалась каждый в определенном ему направлении и к моменту отхода впрыгивала в вагон с добычей. Гордые этим достижением, они объединяли принесенное и, крякнув, распивали спиртное на троих и закусывали. Это не исключало их полноценного участия в обеде или ужине за общим столом, когда в ход шли экспедиционные харчи. Вечером они повторяли этот номер и снова «соображали» на сон грядущий. А потом с чувством хорошо прожитого дня отключались. Неформальным лидером у этой троицы был весьма основательный человек, внешне напоминавший недавно освобожденного из мест лишения свободы зэка. Его все звали Шурик. У него весь рот состоял из металлических зубов, а на пальцах были наколоты буквы, составлявшие женское имя. Петра они в эти свои «мероприятия» никак не вовлекали, но и ничем его не ущемляли. Поэтому Петино настороженное отношение к этой компании постепенно улетучилось.

Ольга Петровна ехала в купе с еще тремя женщинами, не относящимися к экспедиции. И ее это вполне устраивало. Она там отдыхала от общественной суеты, но легко откликалась на все предложения.

Резко отличался от всех десятый член экспедиции. Он тоже ехал отдельно от всех, так как остальные его сторонились. Это был тот самый розовощекий брюнет с крючковатым носом и отталкивающим взглядом, которого Петя видел во время «допроса» в первом отделе института. В глаза его все называли Алексеем, а за глаза – Особистом. Ему было лет сорок, он отличался высокомерием, апломбом и амбициозностью. Алексей прислушивался ко всем разговорам, что-то записывал себе в блокнот, пресекал темы, которые, по его мнению, не терпели чужих ушей, и трясся над аппаратурой. Он всех порядком раздражал, но его это не волновало.

Валерий Петрович и его заместитель взялись обучать Петра работе на тех приборах, с которыми ему как лаборанту предстояло иметь дело. Молодому человеку это было очень интересно, и он легко вникал в физическую сущность устройства этой аппаратуры, так как хорошо знал физику в объеме средней школы и любил ее. Алексей попытался контролировать и эти беседы, но руководитель экспедиции довольно резко его одернул, потребовав, чтобы тот не вмешивался в не касающиеся Алексея компетенции.

А Особисту с самого начала приглянулась Ольга Петровна, и он к ней постоянно и грубовато, по-мужски подъезжал. Петя подружился с этой женщиной во время подготовки к отъезду, проникся к ней симпатией и уважением за легкий невластный характер. А кроме этого, был благодарен за натаскивание на ниве литературы. Ему не нравилось это панибратское отношение Алексея к его шефине. Но Ольга Петровна с Алексеем вела себя кокетливо, хотя и не попустительствовала. И Петр решил, что взрослые люди и без него между собой разберутся. Алексей тоже, видимо, был не в восторге, что мальчишка часто отвлекает на себя понравившуюся ему женщину. И, разобравшись, на какой почве это происходит, стал презрительно называть юношу Двоечником.

На эту поездку, занявшую несколько суток, пришелся день рождения Валерия Петровича. По этому поводу был устроен специальный праздничный ужин с выпивкой. Уже упомянутая троица не стала отменять свои регулярные возлияния, которые она рассматривала как способ вести здоровый образ жизни, «дезинфицируя» организм в походных условиях. Поэтому добавившееся за праздничным столом горячительное быстро подействовало на этих мужичков. И один из них, Шурик, заснул прямо за столиком купе, уткнувшись носом в алюминиевую миску. Обе пары ушли к себе, а Петя достал книгу и погрузился в чтение.

Напротив сидели Алексей и Ольга Петровна. Особист, подстегиваемый винными парами, сгреб руками женщину и начал ее домогаться. Ольга Петровна, похохатывая, отбивалась от него, но Алексей был очень настойчив. Петр раздумывал, как ему поступить. Это были взрослые люди, практически ровесники его родителей. Вмешиваться в их отношения ему было неловко. Конечно, Особист был ему крайне неприятен, но он не замечал, чтобы Ольга Петровна плохо относилась к этому субъекту. Однако дело принимало серьезный оборот: голос женщины становился все более раздраженным, а Алексей, не обращая на это внимания, уже забрался к ней под юбку и, тяжело дыша, орудовал там. Петр отложил книгу и решил положить этому конец. Но в это время из миски вынул свое лицо Шурик и, оскалив полный металлических зубов рот, протянул свою в наколках лапу в сторону Алексея, взяв его как кота за шиворот, сдернул с Ольги Петровны.