Александр Режабек - Библиотека. Повести

Владик безразлично кивнул.

– Сердюк, Пердюк… Да какая разница? – Скрепкин сокрушённо покрутил головой. – Разве в этом дело?.. Говорю, неси водку. И закуску какую-нибудь простенькую.

Водку он вскоре получил и продолжил её с кислым видом пить, кося хитрым глазом в сторону Колибри. А тот Владика-то самого хоть из головы и выкинул, но вот про пропадающие билеты не забыл. Уж так ему хотелось на этот спектакль попасть. Даже не смущало, что со смены пришлось бы сорваться. Но, видимо, не судьба. Никакой убедительной причины попросить Скрепкина продать ему билеты он не видел. Да и возможности пригласить кого-то с собой у Жени не было. С Ольгой он недавно вдрызг разругался. Надоело ему её нравоучения слушать: «Будь мужчиной да будь мужчиной!» Тьфу.

Наконец, Владик попросил счёт. Несмотря на выпитое, он выглядел на удивление трезвым и бодрым. И, уже протягивая купюры, набравшись храбрости, предложил:

– А может, если вы свободны, хотите присоединиться ко мне и пойти вечером в театр? Мне всё равно лишний билет продавать. А так, со знакомым человеком, оно вроде и веселее.

Колибри виду не показал, но чуть не подпрыгнул от радости. И стал копаться в карманах, чтобы отдать деньги за билет. Владик, естественно, отказался их брать, с оттенком иронии, называя невостребованную плату разновидностью чаевых. Мечта Скрепкина сбылась, он шёл на свидание с Колибри, хотя тот об этом и не знал.

…От Шекспира в пьесе остались только любовная интрига и главные герои, разнополые близнецы, но сделано всё было здорово. Динамично, остроумно, правда, сюжет был перенесён в наше время. И поэтому одна из героинь, в оригинале герцогиня, прекрасно знала, что влюблена в девочку, одетую мальчиком, а не путалась дура-дурой как у Шекспира, и вовсе не по ошибке спала с ней. А когда нашёлся, наконец, мальчик-близнец, обе девочки, старая и молодая, в развязке пьесы к всеобщей радости и безо всякого для себя ущерба сменили ориентацию. Вот такое торжество свободы нравов. Колибри от спектакля был в восторге. Он словно забыл, что практически не знает своего спутника, и по-мальчишески взахлёб делился впечатлениями, хватая в запале Владика за руки.

– Это ведь было круто. На самом деле круто, – повторял он и с удивлением думал, что современная интерпретация пьесы, возможно, по смыслу глубже, чем кажется на первый взгляд. Что для любви между людьми не так уж важен пол, потому что любовь беспола. Секс – это только физиологическое приложение, и вовсе не обязательное. Ведь любят же родители искренне своих детей. Но разве в этом чувстве есть что-то низменное, физиологическое?

Ну, а отношение к спектаклю Владика было и вовсе простое. Что хорошо для Колибри, было хорошо и для него. Впрочем, постановка в любом случае понравилась. Хотя и не наводила его ни на какие глобальные размышления. Так, ещё один стёб.

С тех пор они стали по-дружески встречаться. Владик скармливал Колибри билеты в театр и платил за это посещением спектаклей, смотреть которые он бы не стал и бесплатно. Но Женя, открытая душа, с неподдельным интересом и благодарностью воспринимал самые причудливые выкрутасы конкурирующих за зрителей режиссёров. И его отношения со Скрепкиным крепли. Тот был чуть старше, образованнее и умнее, а какому парню в глубине души не хочется иметь рядом надёжного товарища. И Владик им стал. Вскоре Колибри, сам не замечая, начал с нетерпением ждать, когда вечерком Скрепкин заглянет вроде бы мимоходом в ресторан и выпьет, болтая с Женей о пустяках, рюмочку коньяка с долькой лимона.

Знаете, иногда бывает, что, случайно встречаясь, люди, которые до того и знали-то друг друга не очень-то и хорошо, и не виделись много лет, вдруг на время объединяются по непонятной причине в общую компанию «не разлей вода», как будто чуть ли не родственники и ходили раньше на один горшок. Такие союзы обычно длятся не долго, но зачастую запоминаются своими вместе проведёнными и нескучными застольями. Однажды и у Скрепкина всплыли нежданно-негаданно какие-то знакомые знакомых со своими незнакомыми знакомыми и раз за разом стали зазывать его в гости. Владик поначалу отнекивался, но его новые друзья выглядели безобидно, похоже, никакой корысти в отношениях с ним не преследовали и были просто гостеприимны. И как-то раз он согласился поехать с ними на шашлыки, предупредив, что, возможно, приедет с другом.

Хозяином летнего домика, где они собрались, был грузин по имени Кахи. Он был традиционно хлебосолен и колоритен, работал кардиохирургом в престижном московском центре. И, бог ты мой, как здорово умел готовить шашлык. В общем, ни Владик, ни Колибри давно так вкусно не ели и сладко не пили. Когда же веселье улеглось и прилично выпившие гости разбрелись кто в дом, а кто по машинам, Колибри естественным образом оказался в «лексусе» рядом с Владиком, и тот неожиданно для себя самого поцеловал Женю в губы. Тот совершенно по-девичьи отпрянул и прикрыл рот ладонью. В его глазах читалось откровенное изумление и, трудно точно сказать, кажется, затаённое облегчение. Очень хотелось бы написать: и тут они, счастливые, бросились друг другу в объятия. Или же, наоборот: оскорблённый поведением Владика Колибри хлопнул дверцей автомобиля и пешком, но с гордо поднятой головой потащился на электричку. Но всё было не так. Возникла тяжёлая, буквально ощутимая своим весом пауза. Ни тот, ни другой не знали, что делать. У обоих возникли вопросы, требовавшие ответа, а сделать вид, что ничего не произошло, было уже невозможно. Но надо отдать должное Владику. Он сумел быть одновременно и тактичен, и настойчив. А дальше события развивались по сценарию любой другой любовной истории и вряд ли нуждаются в детализации.