Извас Фрай - Книга Белого

Этой зимой – голода в стране не было.

Однако, как убеждал сам себя я долгими ночами, каждая, длинной в вечность – это всё – лишь одна сторона медали. Я пил холодный кофе и записывал левой рукой: «Существует два вида диктатуры; и это не авторитарная и тоталитарная – а идеологическая и гегемонистская. Говоря проще, оба диктатора множат на нуль свой народ, однако один из них делает это для оставшихся в живых, другой – для посланных на тот свет».

Есть диктаторы, которые строят себе памятники и дворцы. Есть диктаторы, которые строят города и дороги.

Все имущество убитых стало собственностью государства – точнее – ЕВ. Эти деньги сделали возможным существование информационного фонда, оплатившего все затраты на строительство железных дорог и обложение всех городов страны брусчаткой. Не было семьи, чьи дети тем или иным образом не были причастны к этому грандиозному строительству, соединившему королевство со всем остальным миром.

Прошло два года и первые поезда по новенькой дороги дважды в день отправлялись в Париж, Рим, Берлин, а через день, шел поезд в далёкий Санкт-Петербург – многие раньше даже не подозревали о его существовании.

Мы были первым государством, жители которого не закрывали на ночь двери, а держали их открытыми, чтобы приятный ночной ветерок наполнял жилища. Мы были одними из первых, кто выдвинул идею бесплатной медицины и гражданского транспорта по чисто символической цене.

Я мог уронить золотой перстень с брильянтом на Площади Рынок и поднять его через неделю на том же самом месте.

Утопия? Для нас – это давно стало реальностью. Памятник ЕВ стоял на том же самом месте, где раньше был дом, пожар в котором стал предвестником бури. Могу заметить, что давно уже, как количество приговорённых к смерти не превышает одного бедолаги в месяц.

Сложно было вообразить количество жертв кровавого режима Артура; однако невозможно было поверить в те дни, что результатом окажется самый быстрый экономический рост в истории.

Самые крупные выставки мирового искусства проходили именно в столице нашей страны. Наша богема могла сравниться с парижской; а районы близ старого вокзала – с Монмартром. Самым значительным достижением был ремонт канализаций и появление службы «уличный уборщиков», работа которых заключалась в мойке улиц города по ночам. Горожан мог весь день прослоняться по самым многолюдным кварталам города, в после – прийти домой и лечь спать, не снимая обуви и не запачкав при этом кровати.

Спустя некоторое время, мнения наших экспертов – считалось решающим и заведомо правильным. Нашей валютой могли расплачиваться на Новой Гвинее – её стабильность была гарантирована. В экономическом плане – лишь самые крупные страны могли состязаться с нами.

За всё это время, я почти никогда не видел Артура спящим; а находился я с ним днём и ночью, всю это время проводя в тяжёлой моральной работе, не имея права на выходной. Кто занят убийством невинных – обречён заниматься этим всю жизнь. Куда бы он ни уехал, его призвание всегда будет следовать за ним. Полдня он проводил в библиотеке за чтением старинных книг. Полдня он просиживал одиночестве в своём кабинете, покидая его лишь с той целью, чтобы поручить мне отправить то или иное письмо, написанное его собственным шрифтом, в тайну которого посвящены немногие.

Много раз его пытались убить. Отравляли пищу, организовывали нападения и засады, стреляли в короля прямо на улицах – всё было напрасно. Он как-будто наперёд знал всё, что планируют его многочисленные враги. И каждый раз – выходил победителем, пока с последнего не смерившегося с жестокостью своего монархе – не была снята кожа.

Нередко, однако, он позволял себе роскошь гулять в патио, построенным специально для прогулок ЕВ. И всегда на подобный отдых от грязных дел он звал меня. Мы час другой ходили по тёмным аллеям в тени экзотических растений: рододендрона, самшита и сирени; говорили о пустяках и представляли себя простыми жителями, свободными от тех непосильных трудностей совести, с которыми нам приходилось сталкиваться ежедневно.

Многие говорят – ко всему привыкаешь. Я с точностью могу ответить – есть вещи, к которым не привыкнешь и не смиришься никогда – как никогда не будешь в силах что-либо изменить. И я не обманывал себя – я действительно не мог ничем помочь тем беднягам, бумаги о казни которых я подписывал. Если уж мне пришлось исповедоваться, то я признаюсь: были те, которых я убил лишь из-за собственного гнева. Были те, которые мне противны. Я не раз злоупотреблял своей властью. Я жалею каждого, кто страдал из-за меня. Если бы я мог принести свою грешную душу взамен на жизни этих людей, которых я так безжалостно убил – я бы сделал это не думая. Но какому сумасшедшему дьяволу нужна такая грязная душа как у меня – за одну только сотую содеянного – заслужившую вечные муки.