Любовь Сушко - Убит поэт. Ищите кота. Литературный детектив

Но в тот момент кот потерся о ее ногу, и она так обрадовалась тому, что рыжий плут все-таки вернулся, и она сможет с его помощью вырваться из этого звездного тупика, что слова потонули где-то в ее душе. Она что-то сказала коту, встретившись с осуждающим взглядом поэта, не понимавшего как можно говорить в тот миг, когда он им читает свои уникальные творения.

Если бы Василек в тот момент замолчал и закончил встречу, может быть на этом бы все и закончилось. Но он только разошелся, ему столько всего еще нужно было им сказать. И тогда Марго не выдержала, убедившись, что кот рядом, она и махнула рукой, решив остановить его на середине текста.

– Довольно, может остальные глухие, но меня слухом бог не обидел, хватить нести полную чушь, это не стихи, мил сударь, это черт знает что и избавьте нас от своего общества немедленно. Я не позволю вам издеваться над поэзией, найдется и без вас немало тех, кто все это творит, не желаю слушать.

Поэт замер, поперхнулся и закашлялся так, что мог бы и упасть замертво. Но Марго не унималась. Ей, наверное, и хотелось, чтобы он упал да помер, не иначе, никакого сочувствия к живой душе. Только живой ли, вот в чем был главный вопрос. Она готова была свидетельствовать в суде, что не было у него никакой души, даже мертвой.

– Я не знаю, кто вас в какие писатели принял, но это чудовищная графомания, как не стыдно вам с этим идти к людям. Замолчите немедленно.

Она поднялась и топнула ногой.

Марго и сама не поняла, что в тот момент, она вместе с котом исчезла из Звездного тупика, не поднялась, не направилась к двери, до которой было довольно далеко, а именно исчезла, оставался только пустой стул во втором ряду там, где она сидела минуту назад.

Поэт решил, что мгновения его позора закончились, но он ошибся, потому что остальные слушательницы тоже стали подниматься и отправились к выходу, правда, на своих ногах, и шли они медленно. Василий мог полюбоваться их сгорбленными спинами, палками, на которые они опирались, но вернуть их назад он никак не мог. Медсестры растерялись и ничего даже не пытались сделать, их так перепугало исчезновение старушки, за которую возможно придется отвечать, рассказывать полицейским, как и куда она пропала, что до всего, что творилось в актовом зале не было дела.

Василий что-то кричал о том, что он еще подарит им книги, что обязательно надо сфотографироваться для отчета перед другими поэтами, которых он готов им заменить. Но никто больше его слушать не собирался. Он все еще торчал перед столом, как одинокий вяз, который стороной облетали птицы и оббегали звери. Давно он не испытывал такого равнодушия, надеялся, что все это в прошлом, а вот ведь вернулось снова.

Сестрички успокоились только выяснив, что все постояльцы на месте, никто никуда не исчез. Они во второй раз сверяли все со списками, и той самой рыжей старухи не было в их списках. Но как такое может быть, вот в чем вопрос. Как она попала в санатория, как могла исчезнуть?

Поэту пришлось уйти без фотографий и раздаренных книг. И в папке его, поверх его творений лежал листок, где было напечатано буквально следующее:

Репортаж из санатория «Звездный тупик»

В санатории «Звездный тупик»

Объявили о встрече с поэтом.

Три старушки пришли напрямик

В зал, другим стихоплетом воспетый.

Он был яростен, горд или зол,

И значок был привинчен, и орден

На груди, он встречаться пришел

С видом очень воинственно – гордым.

Рассказал про завод и развал

Средь писателей, все, мол, бунтуют,

И стихи, спотыкаясь, читал.

Не слыхали вы ересь такую.

Только губы кривились вдали,

Только слушали там и молчали,

Им хотелось еще о любви,

Но к заводу их снова бросали.

Этих строк неказистых экстаз,

Как не взвыли от гнева старушки,

Продолжая свой дикий рассказ,

Им поэт говорил о разрухе.

И о том, что порядка тут нет,

И не будет пока не у власти

Он, великий и страстный поэт,

Но не нравились эти им страсти.

Он замолк на коротенький миг,

Баба Таня бессильно рыдала,

Не от слов возбужденных твоих.

Она просто глуха – Не слыхала,

Девки, что там глаголет поэт.

И смотрела на мир виновато.

– Но беды в том, родимая, нет,

Глухота для тебя не расплата,

Только благо на встрече такой.

Он ушел в тишину, не прощаясь.

В санатории снова покой.

Но поэты сюда возвращались

И не раз, собиралась гроза,

Баба Таня все книжку листала,

Протирая с улыбкой глаза…