Серафима Свердлова - Вы нас даже не представляете. Поколение Z - попытка автопортрета

Те, кто, не стараясь понравиться, вел в «Новом взгляде» что-то вроде личного дневника, заслуживают благодарности хотя бы за искренность, сколь бы относительной она ни была. Но их рассказом о себе актуальность лозунга, давшего этой книге название, вовсе не упраздняется. Никакой автопортрет, покуда жив его создатель, не может считаться законченным.

Валерий Выжутович

Июньское утро 2012 года. Мы с ребятами жмемся перед входом в редакцию «Российской газеты». Угрюмый охранник неторопливо листает наши паспорта, набирая что-то одним пальцем на компьютере. Прокофьев и Горяшко разглядывают свежий номер газеты на стенде под стеклом. Я прокручиваю в голове вопросы, которые хочу задать и которые могут задать нам. По ту сторону турникета появляется Валерий Викторович Выжутович. Охранник заметно ускоряется, и вот мы уже проходим в просторный кабинет главного редактора «Российской газеты» Владислава Александровича Фронина. Встреча длится недолго. Мы обсуждаем аудиторию «Российской газеты», рассказываем, чем интересуется современная молодежь, предлагаем какие-то темы. На прощание нам вручают по книге о главном редакторе «РГ», и мы уходим с полной свободой действий.

Сначала мы отнеслись к идее «Нового взгляда» с недоверием. Газета правительства Российской Федерации, как-никак. Мы боялись, что из нас попытаются сделать образцово-показательную молодежь, что придется описывать, как мы переводим старушек через дорогу и с радостью голосуем за Путина. Но за два года, что я редактировала «Новый взгляд», не было ни одного материала, ни одной темы, которые были бы отвергнуты по соображениям цензуры. В текстах «Нового взгляда» мы просто были собой, со своими маленькими радостями, вроде покупки долгожданной вещицы, и со своими слабостями, вроде мистической тяги к айфонам. Быть собой – по сути, и было главным требованием «Нового взгляда».

Как показал первый выпуск, подвоха от молодежной полосы «Российской газеты» ждали не только мы. Главный текст, посвященный хипстерам, только тогда народившимся в недрах протестного движения, произвел прямо-таки фурор в российской медиасфере. Авторы материала Сергей Горяшко и Саша Прокофьев описали образ российского хипстера достаточно скептически, чем навлекли на себя гнев всего либерального Твиттера. Ребята не пытались подстроиться под редакционную политику «Российской газеты», мы даже не обсуждали, в каком ключе будет текст. Но все почему-то решили, что материал пропагандистский и заказной. После злобного комментария Олега Кашина Горяшко, который потом несколько лет проработает с Кашиным в «Коммерсанте», всерьез убивался, что путь в журналистику ему теперь заказан. Да и мне, когда я проходила собеседования в Европе и рассказывала про свой опыт работы в «Российской газете», всякий раз задавали вопрос о цензуре в России. Я честно отвечала, что по крайней мере в «РГ» мои материалы никогда цензуре не подвергались. Не думаю, что кто-то поверил.

За многие тексты, написанные мной во время учебы в университете, мне сейчас немного неловко. Витиеватые фразы, многозначительные отсылки, игры во взрослого журналиста, разбирающегося во всем на свете. В материалах «Нового взгляда» этого нет. Я бы и сегодня, не раздумывая, подписалась под каждым из них. «Новый взгляд» стал для нас скорее личным дневником, чем игрой во взрослую журналистику. Мы писали о том, что нас действительно волновало. Пытались объяснить себе и другим какие-то свои мысли и поступки. Подобный пост мог запросто появиться у кого-то из нас в Фейсбуке. Хотя в каких-то материалах градус откровенности зашкаливал даже для личной странички в социальной сети. Меня, например, поразил текст Тани Чирсковой о том, как чувствует себя студент-платник. Не знаю, поднимала ли когда-нибудь Таня эту тему со своими родителями или друзьями-бюджетниками.

Но этот тон «Нового взгляда» пришел к нам не сразу. Нашей задачей было объяснить достаточно возрастной аудитории «Российской газеты», чем живет современная молодежь, познакомить бабушек и дедушек с миром их внуков. Поэтому первые материалы, скорее, напоминают «Википедию» по современным трендам. Вспоминаю, как Саша Козлова, рассказывая про троллинг, в скобках заботливо поясняет, что состояние полного разочарования называется баттхерт, а тролль – это автор провокационного сообщения, который получает лулзы (удовольствие). В более поздних текстах этого уже нет. Мы пишем уже не о том, что на устах у большинства, а о своем личном опыте, о своих собственных чувствах и переживаниях. «Я побывала на Олимпийских играх в Сочи», «я сдала на права», «я получила первую зарплату» – вот что выходит на первый план.